Соперница Аладдина

Он вскочил, как только увидел меня, так быстро и резко, что я ужаснулся, а он схватился за меч. В бешенстве напал я на него и обхватил обеими руками. Мы боролись с ним до тех пор, пока я не сбросил его со скалы в пропасть. Сразу воцарилась тишина, только сильнее шумел поток: казалось, вся моя прежняя жизнь погребена в этих крутящихся волнах. Я поспешил прочь от этого ужасного места. Мне послышался громкий отвратительный хохот с верхушки дерева и показалось, что я вновь вижу ту птицу, за которой гонялся по лесу. Испуганный, загнанный и почти безумный, бросился я через чащу и стены сада к замку барышни. Изо всех сил дергал я засовы на закрытых воротах. «Открывай! – кричал я вне себя. – Открывай! Я убил моего закадычного друга! Ты теперь моя, на земле и в небесах!»

И тут открылись ворота, и барышня, прекраснее, чем когда-либо, упала с пламенными поцелуями в мои объятия. Я не буду говорить о великолепии покоев в замке, аромате чужеземных цветов и деревьев, среди которых пели прекраснейшие женщины, о волнах света и музыки, о бурном, невыразимом наслаждении, которое я испытал в объятиях любимой.

Недис вынул калам из пальцев Сафият. Та была столь заворожена картинами, что встали перед ее взором, что не подумала и возражать. Гость приобнял девушку, вынудив ее положить голову себе на плечо. Все это он проделал, однако, не прерывая своего рассказа.

– Незнакомец внезапно вскочил. За окнами замка послышалось странное пение. Только отдельные строфы звучали как пропетые человеческим голосом, потом снова как бы звучали высокие звуки кларнета, который иногда ветер доносит с дальних гор, заставляя замирать сердце и быстро исчезая. «Успокойтесь, – проговорил рыцарь, – мы к этому давно привыкли. В ближних лесах, видимо, живет колдовство. Осенью часто мы слышим по ночам эти звуки. Они исчезают так же быстро, как появляются, и мы из-за них не тревожимся». Однако в душе рыцаря поднималось непонятное волнение, с которым он тщетно пытался справиться. Звуки умолкли. Отшельник сидел с отсутствующим видом, погруженный в глубокое раздумье. После долгого молчания он заговорил снова, но не так спокойно, как раньше:

– Я заметил, что возлюбленную иногда охватывала непонятная тоска среди всего великолепия, особенно когда она смотрела, как осень уходит с лугов и из лесов. Но после крепкого и здорового ночного сна ее чудесное лицо и все вокруг дышало утренней свежестью и новорожденной прелестью.

Только однажды, когда мы вместе стояли у окна, она была тише и печальнее, чем обычно. В саду зимняя буря играла с падающими листьями. Я видел, что она тайком вздрагивала, рассматривая побелевшие окрестности. Все ее женщины нас покинули, песни валторн доносились сегодня издалека, а потом они смолкли. Глаза моей возлюбленной утратили весь свой блеск и казались потухшими. За горы уходило солнце, освещая сад и долины. Барышня обвила меня обеими руками и запела странную песню, которую я ни разу не слышал. Угасала заря, звуки уносили меня куда-то вдаль, против воли глаза мои закрылись, и я задремал.

Когда я проснулся, была уже ночь. Ярко светила луна. Моя возлюбленная спала рядом со мной на шелковом ложе. Удивленно я рассматривал ее – дева была мертвенно-бледна, спутанные волосы в беспорядке окутывали ее лицо и грудь. Все вокруг лежало и стояло на тех же местах, что я видел засыпая. Мне показалось, что это было давным-давно. Я подошел к открытому окну. В саду все изменилось. Странно раскачивались деревья. У стены замка стояли неизвестные мужчины, которые, что-то бормоча и обсуждая, все время одинаково наклонялись и двигались, как будто плели невидимую пряжу. Я ничего не мог понять, но слышал, что они часто называли мое имя. Я повернулся к моей возлюбленной, ее как раз ярко освещала луна. Мне показалось, что я вижу каменное изваяние, прекрасное, но холодное и неподвижное. На замершей ее груди сверкали бриллианты, как глаза василиска, рот странно кривился.

Ужас, которого я никогда в жизни не испытывал, охватил меня. Я помчался через пустые залы, все великолепие которых исчезло. Неподалеку от дворца неизвестные, увидев меня, вдруг прекратили свое занятие и замерли как вкопанные. В стороне у горы, около одинокого пруда, девушки в белоснежных одеждах пели чудесные песни и расстилали странную пряжу, чтобы отбелить ее в лунных лучах. Это пение и эти девушки только усилили мой ужас, и я бросился прочь. По небу мчались тучи, деревья шумели мне вслед, а я бежал, не переводя дыхания.

Постепенно ночь становилась теплее и тише, в кустах запели соловьи. Далеко внизу, у подножия гор, я услышал голоса, и давние забытые воспоминания вернулись в мое выжженное сердце: передо мной над горами занималась чудесная утренняя заря.

«Что же это? Где я? – воскликнул я, не понимая, что случилось. – Осень и зима прошли, на земле снова весна. Боже мой, где же я так долго был?»