Соперница королевы

Она дочитала сонет до конца, уронила руки на колени и, глубоко вздохнув, спросила:

– Стелла – это я?

Сидни кивнул. В его светлых глазах стояла такая скорбь, что Пенелопа не могла в них смотреть, но в то же время не в силах была отвести взгляд.

– Стелла – далекая звезда. А кто вы?

– Я – Астрофил.

– Любящий звезду, – прошептала Пенелопа. – Значит, вы меня любите?

Он снова кивнул. По его губам пробежала тень улыбки.

– Что заставило вас передумать?

– Не знаю. Я был подавлен тем, что утратил наследство Лестера и милость королевы. Думал, мне нечего предложить вам… по сравнению с Ричем. – Сидни выплюнул имя ее мужа, словно змеиный яд, высосанный из раны. – Я не понимал, насколько глубоки мои чувства, пока не стало поздно. Любовь всегда застает врасплох. Кроме того, вам, как и мне, хорошо известно, что вступать в брак по зову сердца – безумие, – торопливо произнес он, утратив всякую самоуверенность. Пенелопа и не подозревала, какая ранимая душа скрывается под панцирем напускной неприступности.

– Безумие или путь к счастью? – не скрывая цинизма в голосе, спросила она.

– Я думал, любовь пройдет, но ошибался.

– Тем не менее вы все равно не сочли меня достойной борьбы.

– Нет!

Пенелопе отчаянно хотелось взять его за испачканную чернилами руку, прижаться к нему, позволить себе поддаться чувствам.

– Я боролся за вас. Я обратился к королеве с просьбой позволить мне просить вашей руки, напомнил ей о последней воле вашего отца.

– Вы обращались к ее величеству? – Пенелопа начала понимать, что совершенно не представляет, как обстоят дела на самом деле.

– Она рассмеялась мне в лицо и осведомилась, с чего я взял, будто человек, не оправдавший ожиданий, – да-да, это про меня, – достоин ухаживать за ее любимой фрейлиной. Теперь я отлучен от двора. Я не могу тебе полностью доверять, Сидни, сказала она. – Он закрыл лицо руками, словно от стыда. – Королева считает меня чересчур прямолинейным и не одобряет мою дружбу с католиками, – еле слышно произнес он. – Но я привык говорить откровенно, а верность для меня – дело чести, даже если речь идет о тех, кто исповедует иную веру.

– Значит, она во всем виновата. – У Пенелопы перехватило дыхание от ненависти к женщине, навлекшей многочисленные несчастья на ее семью. – Теперь я навсегда связана узами брака с этим человеком. – Итак, что Бог сочетал, человек да не разлучает[13].

– Выходит, брак подтвержден, – пробормотал Сидни, по-прежнему не в силах взглянуть на Пенелопу.

– Разумеется, – прошептала она.

– Я питал призрачную надежду, что найдется способ… – Он замялся, будто затрудняясь облечь мысли в слова. – …расторгнуть этот союз, и через какое-то время мы могли бы убедить всех… – Он снова замолчал. – Что за глупые мечты!

Сидни удрученно взглянул на Пенелопу, протянул к ней руки, и она позволила себе упасть в его объятия. Они крепко обнимали друг друга, забыв обо всем, пока звук шагов не заставил их отпрянуть. Мимо прошел один из секретарей Лестера с кипой бумаг. Влюбленные сидели молча, глядя в пол, пока тот не скрылся за дверью.

– Позвольте мне навестить вас в ваших покоях сегодня вечером.

– Я не могу.

– Умоляю вас.

– Нет, нет! В любом случае я буду не одна. Со мной спят Доротея и Жанна.

– Тогда где-нибудь в другом месте. Прошу!

– Нет! – Пенелопа не могла смотреть на Сидни, опасаясь, что утратит решимость. – А как же Доротея? Вы обручены с моей сестрой.

– Я не обручен.

– Значит, будете, – сказала она. – Вам пора.

Казалось, миновала целая вечность.

– Вам пора, – повторила Пенелопа.

Сидни встал и медленно побрел прочь. Ее сердце разрывалось от тоски.

– Я буду ждать вас, – оглянувшись, проговорил он. – В музыкальном зале с видом на реку… я готов ждать всю ночь, если потребуется.

Март 1582, Лейз, Эссекс

За четыре месяца замужества Пенелопе еще не доводилось бывать в Лейзе. Все это время она находилась при дворе, завоевывая милость королевы и пытаясь разобраться в сложной паутине связей, опутывающих правительницу Англии. Среди придворных снова ходили слухи о покушении, и все изрядно волновались, сама же Елизавета была холодна, словно зимний пруд. По правде говоря, Пенелопа уезжала с легким сердцем. В ожидании мужа она сидела в спальне у очага, безуспешно пытаясь не думать о Сидни. С их последней встречи прошло около трех месяцев – три месяца мнимого счастья. Девушка подложила полено в огонь и зевнула, гадая, сколько еще ей придется ждать супруга; тот исступленно молился в часовне.