Соперница королевы

Кристофер спешно вернулся в Англию. Он сразу прискакал ко мне, и я была рада видеть его живым и невредимым. Но наша встреча не доставила особой радости ни одному из нас, потому что страх за Эссекса вытеснил остальные чувства. Мы все боялись того, что его отправят в Тауэр. Маунтджой неотлучно находился в Лестер-хаусе. Мне было известно, что уже в течение некоторого времени Эссекс вел переписку с королем Шотландии и его в этом поддерживали Маунтджой и Пенелопа. Они хотели заверить этого монарха в том, что они являются сторонниками его восхождения на английский трон после смерти нынешней королевы. Я всегда считала эту переписку слишком опасной, потому что если бы эти письма попали в руки королевы, она и ее ближайшее окружение истолковали бы это как государственную измену. Лестер ни за что не допустил бы подобной беспечности. Я вспоминала, как ловко он выходил из опасных ситуаций, как искусно заметал следы. Если бы мой сын меня хоть раз послушал! Если бы он сделал выводы из того, что я пыталась ему внушить! Но сожалеть об этом было слишком поздно и бессмысленно. Он не умел слушать, а даже если бы и умел, то не смог бы воспользоваться полученными советами и проявить осторожность.

Теперь Маунтджой хотел организовать побег Эссекса из Йорк-хауса и отправить его во Францию. Саутгемптон, из-за которого Эссекс некогда навлек на себя гнев королевы, решил, что он тоже поедет с ним.

Однако Эссекс наконец-то продемонстрировал мудрость и презрительно отверг идею побега.

Бедная Франческа очень страдала. Она хотела быть с мужем, но он не позволял ей приехать. В отчаянии она явилась ко двору, чтобы воззвать к милосердию королевы.

Королева не питала теплых чувств к жене Эссекса, поэтому ее попытка с самого начала была обречена на неудачу. Впрочем, мне, его матери, был бы оказан еще менее радушный прием. Разумеется, эти молодые люди не знали Елизавету так хорошо, как я. Они бы пренебрежительно рассмеялись, услышав от меня, что нынешнее бедственное положение Эссекса в какой-то степени объясняется его бесцеремонным вторжением в ее спальню, где он увидел ее без прикрас.

Конечно же, Франческу прогнали прочь, запретив впредь являться ко двору.

Дело моего сына слушалось в Звездной палате[19]. Его обвиняли в том, что корона понесла большие расходы для предоставления ему сил, которые он требовал для подавления ирландского восстания. Однако он нарушил волю королевы и вернулся в Англию. Он вошел в сговор с предателем Тироном и принял условия, которые нельзя было даже слушать.

Это был конец. Несколько дней спустя у него отняли дом, а его слугам велели искать себе других хозяев. Состояние Эссекса ухудшилось настолько, что мы опасались за его жизнь.

Я не верила, что королеву не терзают угрызения совести. Ведь она его любила, а я знала, как прочны ее привязанности.

— Его болезнь и в самом деле так серьезна, как вы меня уверяете? — спросила она Маунтджоя, который заверил ее, что так и есть.

— Я пошлю к нему своих врачей, — сказала королева.

На это Маунтджой ответил:

— Он нуждается не во врачах, а в добрых словах Вашего Величества.

Королевский гонец привез ему бульон, сваренный на королевской кухне, и весть о том, что королева, возможно, его навестит.

В эти первые дни декабря мы все были уверены, что Эссекс умирает. За его здравие в церквях отправлялись службы, что вызвало негодование королевы, у которой не испросили на это позволения.

Она разрешила его жене приехать к нему и ухаживать за ним. Затем она послала за Пенелопой и Дороти и приняла их очень сердечно.

— Ваш брат наделал много глупостей, — сказала она. — Я понимаю ваше горе и разделяю его.

Я часто думаю, что лучше бы Эссекс тогда умер, но когда он увидел у своей постели Франческу, он понял, что королева позволила ей за ним ухаживать. А когда он узнал, что она приняла Пенелопу и Дороти, к нему вернулась надежда, а лучшего лекарства для него невозможно было и желать.

Мне было запрещено навещать его, но Франческа приехала ко мне сообщить о том, что здоровье Эссекса пошло на поправку и что он планирует передать королеве новогодний подарок.

Я вспомнила обо всех изысканных подарках, которые вручал королеве Лестер, и о том, что мне пришлось продавать свои сокровища, чтобы оплатить их. Однако это была правильная мысль, и мне не терпелось узнать, как королева примет его подарок.

Она ни приняла, ни отвергла его.

Надо было видеть реакцию Эссекса, когда он узнал о том, что его подарок не отвергнут. Он встал с постели и спустя всего несколько дней уже ходил. С каждым днем ему становилось все лучше.

Франческа понимала, что я не нахожу себе места от беспокойства за сына, и часто присылала гонца с новостями. Сидя у окна, я ожидала прибытия гонца и думала о королеве, которая тоже была встревожена, поскольку, несмотря ни на что, она его любила. А на примере Лестера я увидела, что она способна на глубокие чувства. И все же она не позволяла мне, его матери, навещать его. Она ревновала его ко мне почти так же сильно, как и Лестера.