Соперница с обложки

Квартиры оказались пустыми. И по поверхностному обследованию экспертов их очень давно никто не посещал. Та квартира, которая располагалась по соседству с фирмой «Октава» и где в последний раз встречался Лозовский с Волиной, тоже оказалась пустой. Ни трупа Марианны, ни следов ее пребывания там обнаружено не было. Зато всем не давал покоя труп ее дочери, найденный домработницей еще в пятницу.

Ну, обкумарилась девица, это рано или поздно непременно с ней случилось бы, чего огород-то городить! Нет же, не прокатывает у высокого руководства такая версия. Не может дочка такой великой женщины, как Марианна Степановна Волина, сдохнуть, как законченный нарик. Это непременно убийство, считало все то же руководство, которое никакого отношения к их ведомству не имело, а значит, и не получало нагоняев за нераскрытые убийства. А что убийство это никогда не станет раскрытым, Санчес до одиннадцати часов понедельника верил. Но вот после одиннадцати ему поступили свеженькие результаты экспертизы, и они-то и заставили его набрать номер мобильного Дмитриева, который на этот момент отирался на фирме «Октава» и пытался разговорить секретаршу Волиной.

– Слышь, Димыч! – зашептал он, будто его кто-то мог подслушать в их же кабинете. – Ты давай бери-ка там за жабры этого героя-любовника да вези его тихонечко сюда.

– Под предлогом? – не сразу понял его Дмитриев.

– Ну, придумай что-нибудь. Скажи, что на опознание или еще чего. Смотри, чтобы не занервничал и по дороге к нам не успел адвокатской бригадой обрасти.

– Да что случилось-то, Саш, можешь толком объяснить? – тут же заволновался Дмитриев, которому Лозовский этот тайно был симпатичен.

Он даже сочувствовал бедному малому, которого зажали в такие тиски мама с дочкой. Конечно, в глубине души Дмитриев понимал, что Лозовский проявил мягкотелость, малодушие. Мог бы послать обеих. Мог бы и уволиться в конце концов. А с другой стороны…

Он ведь очень интеллигентен был – этот парень. Такие обычно на отношения не сразу решаются и на разрыв оных тоже. Каждая из этих женщин могла рвать ему душу, рвать на части, между прочим. Он мог запутаться, мучаться. Почему-то Дмитриеву все именно так и представлялось. И уволиться ему могла Волина не позволить. Либо потом устроить такую травлю по городу, что бедный малый работы дворника не нашел бы. И в то, что Лозовский был примитивным альфонсом, в чем был уверен Саша Давыдов, Андрей не верил.

Он же съехал с квартиры, которую ему подарила Волина? Съехал.

Ключи оставил на столике в прихожей после того, как Марианна, не дав ему возможности объясниться и порвать с ней, убежала? Оставил.

И что самое главное смущало в Лозовском Дмитриева, это то, что он видел его мучения.

Парень явно переживал. Его буквально выворачивало, когда они начинали говорить о Марианне. А может, он любил ее, потому и больно ему было?..

– А может, он убил ее, оттого его и колотит, а, Андрюша? Ты об этом не думал? Что он не закоренелый убийца и переживает после содеянного, я еще могу поверить, но во все остальное… С трудом!

И вот теперь Саша звонил своему другу и уговаривал, не возбуждая подозрений, притащить Лозовского к ним в отделение.

– Привезу, не сомневайся, – проворчал Дмитриев. – Только говори, не томи, что там у тебя?

– А у меня вот что, Андрюша! – потряс в воздухе бумажкой с заключением экспертов Саша, будто тот мог его видеть.

– Что? Что?! Ну!

– У меня есть пальчики, которые принадлежат мужчине.

– И ты решил, что это его пальчики?

– Вот привезешь любовничка, тогда и узнаем.

– А где обнаружены были? В квартире убитой? – сразу сообразил Дмитриев, не просто же так распирало Сашку, не просто так тот задыхался от ликования.

– В ней, милый, в ней, – закивал Давыдов. – Мало того, на голенище сапога убитой отчетливый отпечаток, который не принадлежит домработнице и самой убитой. Так еще и на ящиках, которые вывернутыми в квартире валялись. И на ручке входной двери.

– Он что, идиот совершенный? – с досады Андрей выругался. – Считаешь, он убил, наставил везде отпечатков, чтобы нам легче работалось, и теперь играет в несознанку? Саш, согласись, это нелепица полная. К тому же… Она же обкололась.

– Да, Андрюша, как будто так. Но… – Саша скорчил себе гримасу в стекле книжного шкафа. – Но кайф ей могли и продлить, не так ли? Она могла быть под кайфом, а ей еще вкатили. Так как?

– Разберемся… – ворчливо отозвался Дмитриев и предупредил: – Ты только не гони лошадей, Сашок. А то напрыгнешь на человека сразу…

Он не то чтобы сразу на Лозовского напрыгнул, не то чтобы сразу стал того обвинять в убийстве, которое еще даже экспертизой подтверждено не было, но на мозги принялся капать сразу, прямо без переходов. Только-только Лозовскому пальчики откатали, только пригласили к нему в кабинет, как он тут же начал нудить:

– Ярослав Всеволодович, вам же легче станет, если вы во всем сознаетесь… Облегчите душу, так сказать. Ведь ночей, поди, не спите, размышляя о том, что сотворили. Не спите ведь, нет, Ярослав Всеволодович?