Сопряжение 8. Объединитель

— И вас должны беспокоить не только эта конкретная фракция, — предостерегает Танцор. — Второй этап Сопряжения таит немало угроз, и не все из них можно одолеть в открытом бою. Будьте разумны и осмотрительны.

— Учту ваши слова, — киваю я. — Благодарю за совет.

— Не за что, — в голосе Сильфира слышится едва заметное тепло. — Удачи вам, Егерь. И помните — несмотря на расстояния между мирами, в этом противостоянии мы союзники.

Связь прерывается, оставляя меня наедине с мыслями.

Я сажусь уже за чтение любопытного материальчика, добытого в Карвере, когда с разрывом в пару секунд мне приходят два сообщения.

Первое принадлежит Терри, администратору Фритауна:

«Егерь, не хотел тебя беспокоить, но к городу подъехал целый конвой из машин. Не мог бы ты подойти к главным воротам?»

Второе идёт за авторством Деворы, с которой общался буквально только что.

«Я нашла подходящего кандидата из Самума. Прикладываю информацию».

Интерлюдия

Никос «Одиссей» Андракис в который раз благодарит судьбу за то, что не ушёл из жизни на день раньше, как изначально планировал. Сидя в своём кабинете, он невольно возвращается мыслями к тому переломному моменту, который навсегда изменил его жизнь.

Заслуженный полковник морской пехоты в отставке начал свой путь простым матросом в рядах ВМФ Греции. Благодаря своим лидерским качествам, стратегическому мышлению и боевым навыкам, он быстро поднимался по карьерной лестнице. Он всегда гордился своими достижениями, но никогда не позволял этой гордости перерасти в высокомерие.

За годы службы Никос участвовал в многочисленных десантных операциях в ходе Гвианской войны между Испанской и Французской империями на стороне последней, как давнего союзника Греции, а также в горячих точках по всему миру в составе международных миротворческих сил. Каждая миссия оставляла свой след в его душе — и триумфы, и потери товарищей, и горечь от невозможности вернуть каждого из ребят домой. Живыми.

Одиссей прошёл подготовку не только в Греции, но и в Королевской Военно-Морской Академии Французской Империи, освоив передовые методики ведения боя на суше и на море, а также тактику взаимодействия с другими родами войск. Эти знания и навыки не раз спасали жизни — и его собственную, и его подчинённых.

Со временем Никос возглавил собственный батальон морской пехоты, с которым успешно провёл ряд сложнейших операций. Его подразделение отличалось высокой мобильностью, умением быстро захватывать плацдармы и вести бой в любых условиях. Он всегда испытывал отеческую гордость за своих ребят, за их выучку, мужество и самоотверженность.

Высшим его достижением оставалось освобождение захваченного танкера «Геркулес» в Гибралтарском проливе всего за три года до прихода Сопряжения.

Группа боевиков, действовавших якобы от имени сепаратистов Каталонии, а по факту по прямому указу Испанской Империи, захватила в проливе проходящий мимо круизный лайнер вместе с греческим танкером, перевозящим опасные химикаты. Террористы угрожали взорвать судно, если их требования не будут выполнены.

После провала переговоров было принято решение силой освободить заложников. Учитывая специфику операции на воде, а также потенциальную опасность взрыва и химического заражения, к операции был привлечён его батальон. В ходе грамотно-спланированного штурма террористы были обезврежены. Среди пленников никто не погиб, отделались ранениями лёгкой и средней тяжести, что считалось поразительным успехом, учитывая количество захваченных гражданских.

За годы службы Одиссей получил множество наград и повышений, став одним из самых уважаемых офицеров греческой морской пехоты. Однако кульминацией его карьеры стал не выход на заслуженную пенсию, а комиссация[1]. Неоперабельная злокачественная опухоль. Диагноз, прозвучавший как приговор.

Не имея семьи или близких, он остался один на один со своей болезнью. Сослуживцы и бывшие подчинённые старались стать для него опорой, но несгибаемый офицер погрузился в чернейшую депрессию. Никос чувствовал, как жизнь утекает сквозь пальцы, а он бессилен что-либо изменить.

Бессмысленное и бесцельное существование, неминуемо грозящее ему дикой болью, потерей когнитивных функций, позором, и, наконец, смертью — это не тот, путь который Одиссей выбрал для себя, будучи ещё ребёнком. Он решил, что уйдёт из жизни на своих условиях.

«Крепче всех обнимает только петля», — горько усмехался он про себя, уставившись в окно пустым взглядом. Надев свою парадную форму, офицер уже был готов нажать на спусковой крючок и разметать свои мозги по кафелю ванной, когда в дверь его дома постучали.

На пороге стояла мелкий болезненный пацан, сын его соседей, которых он едва знал. Парнишка, запинаясь и всхлипывая, объяснил, что его котёнок забрался на дерево во дворе Никоса и не может слезть. Родителей не было дома, а он не знал, к кому ещё обратиться за помощью.