Сопряжение 8. Объединитель

Кабан довольно ухмыляется и разливает по стаканам крепкую ракию.

— Да, грех жаловаться. Осваиваем новые территории, расширяемся. Жизнь продолжается, несмотря ни на что.

Он протягивает Никосу стакан и поднимает свой в приветственном жесте.

— За встречу новых друзей!

Они пьют, и Одиссей чувствует, как обжигающая жидкость прокатывается по пищеводу. Самое время переходить к делу.

— Энвер, я приехал не просто так, — он ставит стакан на стол и смотрит прямо в глаза собеседнику. — Нужно поговорить.

Лицо Кабана мгновенно становится настороженным. Улыбка никуда не исчезает, но глаза холодеют. Никос продолжает:

— Думаю, ты знаешь, зачем я здесь. Этот форпост, как и другие, что вы построили, находятся на территории Евроальянса. На землях Гарма.

— А ты, что у него на побегушках? — ухмыляется собеседник.

— Энвер… — предостерегающе смотрит на албанца офицер, и его голос холодеет.

— Сорок лет как Энвер, — Вепрь невозмутимо закуривает. — После Сопряжения все границы к чертям полетели. Твоё только то, что можешь защитить. Иначе говоря, кто успел, тот и съел.

— Это так не работает, — качает головой Одиссей. — У каждого клана своя зона ответственности. Своя территория. И вторгаться на чужую — все равно что плюнуть в лицо.

— Брось, Никос, — фыркает Вепрь. — Это не вторжение, а стратегическое освоение. Мы никого не трогаем, сами по себе. Повторю, земля принадлежит тому, кто может её удержать. Силой, если потребуется.

Он откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди. Всем своим видом излучает уверенность и неуступчивость.

Одиссей вздыхает. Похоже, по-хорошему договориться не получится.

— Послушай, — он старается говорить как можно убедительнее. — Сейчас не время для распрей. Там, снаружи — куча тварей, которые только и ждут, чтобы мы передрались. А ещё другие инопланетные кланы, которые не прочь отхватить кусок пожирнее. Мы должны держаться вместе, а не грызться за клочки земли.

— Мы — это кто? — фыркает Хоти. — Ты или твою союзнички помогали нам хоть раз? Впрягались за нас, когда отморозки хотели угнать в рабство наших людей? Защитили нас от твари, что по сектору шастала и всех кошмарила. Приоритетная цель, возможно слышал о такой? Так вот, — он скалится, — я никому ничего не должен. Мы сами по себе. Выживаем как можем. И если для этого придётся потеснить кого-то — что ж, значит так тому и быть.

— Ты ошибаешься. Вы уже получили нашу помощь. Когда кселари собирались вырезать всех людей, Егерь остановил их. Благодаря этому, мы с тобой можем сейчас беседовать.

— Да-да, — отмахивается Энвер. — Видел я ту дешёвую постановку. Весь чат засрали своей пропагандой и дифирамбами в адрес этого ушлёпка. Толкнул какую-то речь, покричал на камеру, а я должен уши развесить и поверить, что он хоть что-то для нас сделал? Где те армии, которые он предположительно разбил? У него в голове? На страницах вашего плана, созданного, чтобы прогнуть все независимые кланы? Ищите другого идиота.

Никос хмурится. Он чувствует — что-то тут нечисто. Слишком уж нагло ведет себя Вепрь. Будто козыри в рукаве прячет.

— Гарм этого так не оставит, — говорит он, внимательно следя за реакцией собеседника. — Он уже грозился стереть вас в порошок, если не уйдёте. И, поверь, я хорошо знаю Видара. Он не шутил.

Энвер неожиданно разражается хохотом. Смеётся так, что на глазах выступают слезы.

— Ой, напугал ежа голой задницей! — выдавливает он сквозь смех. — Можешь передать этой бешеной шавке, что мы его не боимся. У нас есть, чем ему ответить. Хочет драки, путь приходит.

— Ты, никак, союзников отхватил? — осторожно спрашивает Никос. — Каких-нибудь отморозков из диких кланов?

Вепрь загадочно улыбается и подмигивает.

— Вроде того. Скажем так, нашлись добрые люди, готовые оказать поддержку.

И тут до Одиссея доходит. Он, наконец, понимает, почему Вепрь так уверен в себе. Почему не воспринимает угрозу всерьёз.

Краем глаза Никос улавливает движение за окном. Поднявшись с кресла, он приближается и видит, как во дворе форпоста распахивается портал, из которого один за другим выходят пришельцы, которых он раньше не встречал. Вооружены до зубов, шагают уверенно, даже с ленцой.

Энвер подходит сзади, хлопает Одиссея по плечу и цедит:

— Знаешь, что я тебе скажу, дружище? Мир изменился. Старые порядки рухнули. Настало время хватать удачу за хвост. Мы разжились полезными связями, и теперь ни одна скандинавская сука не посмеет тявкнуть в нашу сторону.

У Никоса по спине пробегает холодок. Он понимает — дело приняло скверный оборот. Не только для Гарма — для всех.

— Ты играешь с огнём, Вепрь, — тихо говорит он. — Ты хоть представляешь, чем это может закончиться?

— Не твоя печаль, — огрызается Хоти. — Мы в состоянии о себе позаботиться.

Энвер самодовольно ухмыляется:

— Передай Гарму, пусть держит свой поганый язык за зубами и навсегда забудет об этих землях. Иначе следующий разговор состоится на руинах Хедеморы. То же самое касается тебя, Егеря и всей вашей кодлы. А теперь, думаю, тебе пора.