Сопряжение 9. Стратег

Последний удар, и купол разлетается мириадами сверкающих осколков. Кристаллы брызжут во все стороны, и в тот же миг одновременно с тем, как следующий разряд врезается прямо в мою грудь, срабатывает Спурт, реагируя на смертельную угрозу. Рубеж Абсолюта, барьер Горгоны, принимает удар на себя, спасая от мгновенной смерти, но он лишь первый заслон. Второй луч пробивает щит насквозь и впивается в мои рёбра, плавя пластины брони.

Боль вспыхивает раскалённой иглой, но я превозмогаю её. Начинаю стремительно смещаться, когда ещё несколько пылающих разрядов с гулом впечатываются в барьер, прогибая тонкую структуру. Надолго его не хватит.

— Ну давай, ублюдок, заставь меня выложиться ради победы! — рявкаю, сплёвывая алую юшку.

А сам активирую Последний шанс, резервный кинетический щит, вокруг запястья за миг до того, как очередной удар прошивает первый барьер насквозь.

Меня отшвыривает назад и волочит по камням, но я тут же вскакиваю, игнорируя боль. Спурт швыряет моё тело вперёд, заставляя реальность смазаться. Сквозь замедленное течение времени я вижу, как росчерки света пронзают пространство вокруг, превращая всё в выжженную пустыню.

Глайд позволяет маневрировать между смертельно опасными всполохами. Ноги скользят по оплавленным камням, словно по катку, унося меня прочь от очередного залпа. В голове лихорадочно пульсирует мысль: «Продержаться. Любой ценой продержаться. Пока он не выдохнется».

Уворачиваюсь, лавируя между рушащимися глыбами и провалами в земле. С каждой секундой это даётся всё труднее. Щит на руке уже трещит, готовый вот-вот осыпаться. А пульсирующие разряды продолжают хлестать с неба нескончаемым потоком.

Мне приходиться прыгнуть на внутреннюю поверхность купола Последней дуэли и продолжить движением уже по нему. Надёжное сцепление Глайда позволяет проскользить по отвесной стене, избегая смерти.

— Ты — труп, Егерь! Труп! — сквозь скрежет и грохот прорывается исступлённый рёв берсерка.

— Я ещё простужусь на твоих похоронах! — огрызаюсь в ответ.

Очередной залп формируется прямо вплотную ко мне, впившись в бедро раскалённым прутом. Бронепластины с треском лопаются, и в рану затекает жидкий огонь. Спотыкаюсь и едва не падаю, но вовремя отталкиваюсь от купола прыжком, избегая новой порции «гостинцев».

Багровая пелена застилает глаза, но я упорно гоню её прочь. Нельзя отключаться. Не сейчас. Иначе эта образина запечёт меня, как свинью на вертеле.

В какой-то момент удары начинают ослабевать. Взрывы звучат глуше, а интервалы между ними увеличиваются. Кажется, у Калибана кончается горючее. Да и не может же эта бомбардировка длиться вечно, верно?

Последние разряды впиваются в землю у самых моих ног, заставляя отшатнуться и закрыться руками. Жар опаляет щёки даже сквозь щиты и броню. А потом всё стихает.

Тяжело дыша, опускаю ладони и щурюсь сквозь сизые клубы дыма. Полыхающая площадь предстаёт передо мной во всей своей разрушительной красе. Пышущие жаром глубокие воронки, оплавленные камни, мерцающие лужи расплавленного металла.

И посреди этого апокалиптического пейзажа — знакомый бронированный истукан. Вот только теперь его броня — сплошное месиво. Покорёженные пластины свисают лохмотьями, обнажая бугрящуюся плоть. Из прорех валит удушливый дым вперемешку со струйками чёрной крови. Бивни раздроблены. Горящие ненавистью глаза следят за мной неотрывно.

Похоже, не только мне досталось от его способности. Вракшад явно переборщил, вкладывая в неё всю свою ярость.

Тем не менее, Калибан ещё стоит. Шатается, утробно рычит, словно контуженный медведь, но всё равно прёт вперёд с неотвратимостью асфальтового катка.

Сплёвываю сгусток крови и сипло втягиваю в себя воздух. В голове почему-то всплывают слова инструктора из учебки: «Неважно, сколько раз ты можешь ударить. Важно, сколько ударов ты можешь выдержать и продолжить драться». Тогда они мне показались весьма глубокомысленными. Уже позже случайно узнал, что он содрал их с какого-то боевика. Впрочем, они всё равно не потеряли своей актуальности.

Что ж, посмотрим, сколько мы сможем продержаться. Глубокий вдох, медленный выдох. Лёгкие горят огнём, ноги подрагивают от напряжения. Динамическая регенерация уже затягивает раны, но всё ещё слишком медленно.

Алые индикаторы прыгают на периферии зрения, благодаря Модулю управления, отмечая множественные повреждения. Левая рука почти не двигается — хорошо хоть кость цела. По груди расползаются багровые пятна ожогов, пробивших броню. Бедро пульсирует раскалённой иглой, не давая забыть о себе.

И всё же я улыбаюсь. Безумно, лихорадочно скалюсь навстречу приближающейся туше. Адреналин в крови, боль, азарт — всё сливается в один безумный коктейль. Коктейль, от которого мозг плавится, а усталость растворяется без следа.

— Давай, Пумба, — подначиваю его. — Это же не всё, на что ты способен⁈