Сопряжение миров (СИ)

Сейчас я сидел внутри большого вытянутого яйца длиной порядка двух метров. Нижняя половинка яйца была сплошной, внутри нее находилось удобное кресло-ложемент, к которому я был пристегнут крест-накрест широкими ремнями.

Верхняя представляла собой редкое переплетение плавно изогнутых металлических прутков, покрытых белой глянцевой краской – что-то наподобие ажурного кружева садовой беседки. Впереди, там, где должен был быть руль, была клавиатура, напоминающая компьютерную, и небольшой экран – примерно такой, как у электронной книги. Экран был темным, и вообще вся передняя часть капсулы напоминала яйцо всмятку. Это я, оказывается, вмазался прямо в стену.

Так, а откуда это яйцо вылетело?

Я оглянулся, насколько позволяли ремни, и увидел за своей спиной странную конструкцию, напоминающую хитро вывернутые американские горки. Она тянулась почти до самого потолка зала, если можно так назвать помещение размером с хороший крытый стадион.

Где-то на краю этой конструкции я заметил бессильно качающийся лопнувший рельс. Надо понимать, там должен был быть поворот, а я слетел с этого рельса и полетел сизым голубем… прямо в стенку.

Тут я скосил глаза влево, и мне конкретно поплохело. Вплотную к тому месту, где завершился мой недолгий полет, к стене была прикреплена некая металлоконструкция с торчащими штырями. Отклонись я в сторону всего на полметра, и нанизался бы на эти штыри, как жук на булавку.

Марк к тому времени справился с запорами и сделал какое-то движение, от которого капсула разошлась, словно раковина, на две половинки.

– Константин, попробуй вылезти! Как твои ноги?!

Какой-такой Константин?! Меня ведь зовут совсем не так! И как я вообще здесь оказался?!

Я вдруг вспомнил несущуюся в ночи «Мазду», внезапно выросший на пути грузовик и ощутил какую-то неприятную слабость.

«Константин Васильевич Пашкевич, 32 года, 2185 года рождения, не женат, детей нет. Пилот космического корабля «Одиссей»

Новая порция информации, всплывшей из глубин моего мозга, буквально вдавила меня в кресло.

Вы что, хотите сказать, что я попал в будущее?!

Сегодня 20 сентября 2217 года, суббота, половина шестого вечера, снова услужливо подсказал мне кто-то внутри.

В ужасе я поднес руки к лицу и вдруг обмер.

Это были не мои руки! На тыльной стороне среднего и указательного пальцев правой руки у меня был тонкий шрам – память о том, как я в детстве рассадил их о колючую проволоку. На этих пальцах не было никакого шрама, и вообще, они были длиннее, тоньше и как-то ухоженнее моих.

Еще один взгляд на себя. Я был одет во что-то, напоминающее дорогой спортивный костюм, мягкий и совершенно не стесняющий движения, из гладкой, приятной на ощупь, материи. Цвет – светло-синий с серыми вставками. На голове – шлем, по ощущениям похожий на велосипедный. Ноги… с ними все в порядке, ничего не болит, пальцы шевелятся. Обуты в какую-то мягкую и очень удобную обувь без шнурков, молний и застежек…

Тут сеанс самопознания пришлось прервать, потому что Марк, не дождавшись от меня никакой реакции, начал сам вытягивать меня из кресла. И не только он один – откуда-то набежала целая толпа народа в таких же как у меня костюмах, только разных цветов. Естественно, я всех их знал. Ведь они были моим экипажем!

Мы куда-то собирались… очень далеко… Поднявшаяся суматоха помешала мне додумать… или получить новый пакет информации.

Наконец мною завладел высокий кудрявый блондин, похожий то ли на футболиста Руди Фёллера, то ли на немецкого актера Томаса Готтшалька. По-настоящему его звали Мартин Нидермайер, и он был врач.

Мартин, разогнав всех в стороны с помощью нескольких смачных фраз на баварском диалекте (кто-то изнутри подсказал мне: не просто на баварском, а на нижнебаварском), быстро осмотрел застывшего в ступоре меня. Под триумфальные крики всех собравшихся он громко сообщил, что я ничего себе не сломал и не вывихнул, а сотрясение мозга у меня если и есть, то очень легкое. После этого херр Нидермайер как доктор прописал мне покой и – в качестве противошокового – выходной день, свободный от тренировок.

– Только смотри, Константин, узнаю, что ты опять ночь просидишь за виртом, приду и включу дримстер на весь день! – под конец было сказано наставительным тоном, с покачиванием пальцем перед носом.

– Мартин, все будет ин орднунг, – хрипло выдавил я. – Дайте мне хотя бы на себя посмотреть!

Мои ноги явно знали больше головы. Без всяких блужданий они привели меня в небольшую комнатку, в которой можно было безошибочно узнать местный санузел. Там были обычная на вид белая фаянсовая раковина, кран из нержавейки с рычажком и какие-то хитрые устройства на стенах. Впрочем, в тот момент я ими совершенно не интересовался. Все мое внимание поглотило большое прямоугольное зеркало над умывальником.

И здесь последние надежды окончательно меня покинули. Из зеркала смотрело совершенно чужое лицо. Молодое и довольно симпатичное.

«Типичный Абдулов», – мелькнула в мозгу ехидная мысль.