Сопротивление королевы

– Хочешь пить?

Она встала со стула и налила мне стакан воды. Затем очень осторожно уселась рядом со мной на кровать и подложила подушки под спину, чтобы мне было легче пить.

Я выпила три стакана, прежде чем ко мне вернулся голос.

– Что было в замке Лера?

Она улыбнулась.

– После того как я исцелила Лайама, мы начали планировать нападение на Халлоранов.

Она потихоньку рассказала подробности: как они планировали, как леди Грейна вела штурм, как переодетые Картье, Люк, Шон, Нив и Бета проникли в крепость.

– Полумесяцы Халлоранов уничтожены мечами Дермоттов. Пиэрс пал. Как и Фечин с Декланом Ланноном.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы уяснить эти новости. Пиэрс и Деклан мертвы. Я не могла сдержать дрожи при одной мысли о них, и Изольда положила ладонь на мою руку.

– Бриенна, они больше не смогут причинить тебе вред и никому другому.

Я кивнула, смаргивая слезы.

– А Эван с Килой?

– Дети в безопасности. Кила осталась здесь, в замке Фионн, с Нив, а Эван – с Эоданом в Брае.

– А Мак-Квины добры с Килой? – спросила я, беспокоясь о том, как ее здесь приняли.

– Да. Лорд Мак-Квин убежден, что дети спасли тебе жизнь. По моей просьбе Кила теперь находится под опекой Мак-Квинов, а Эван – под опекой Моргана. Мне достаточно доказательств для того, чтобы помиловать обоих детей.

– А что Торн? – продолжала я. – Он полумесяц.

– Эодан это обнаружил, – ответила Изольда. – Сейчас предатель сидит под замком, но его тоже ждет смерть.

Мы замолчали. Я слышала шум из зала, звуки дома: смех, радостные возгласы, звяканье тарелок. Тем не менее казалось, что я не могу расслабиться. Я зарывалась глубже в подушки, нежилась в солнечных лучах, но в моей крови звучала неумолкаемая песня, которую я не могла игнорировать.

Я знала, что это заноза в сердце. Сомнения относительно матери Картье.

– Бриенна, у тебя что-то болит? – спросила Изольда, озабоченно наморщив лоб.

– Нет, леди.

Я раздумывала, не сказать ли ей. Возможно, беспокойство пройдет, если я поделюсь с ней словами Деклана. Возможно, я найду подтверждение – и Изольда скажет, что Деклан лгал, дабы растревожить меня и опутать разум сетью подозрений. Что Деклан обманывал, желая причинить Картье больше боли. Потому что, если я расскажу Картье… если передам ему слова Деклана, он сойдет с ума и не найдет покоя, пока не отыщет Лили Морган. А если Лили в самом деле мертва, он будет искать призрака.

– Что ж, если ты почувствуешь какое-нибудь недомогание, даже самое легкое, скажи мне, – ласково произнесла королева. – Моей магии понадобится три дня, чтобы полностью исцелить тебя. Наверное, ты проголодалась?

Я улыбнулась, но улыбка тут же напомнила о ране. Щека странно натянулась, и я поняла, что под бинтами должен быть шрам.

– Я голодна как волк.

Внезапно кто-то заскулил, и я, нахмурившись, перегнулась на кровати. На полу лежала Несси и смотрела на меня.

– Ах да, – сказала Изольда, – мы нашли ее в одной из старых кладовок. Она сидела там взаперти и в наморднике.

Я позвала Несси на кровать, довольная тем, что Торн не причинил ей вреда. Она свернулась калачиком у меня под боком, очень осторожно, словно зная, что я еще нездорова.

– А теперь я пришлю тебе завтрак, – произнесла Изольда, вставая. – Хотя твой брат говорил, что хочет первым прийти, когда ты проснешься. Я передам с ним овсянку и чай.

– Спасибо, – прошептала я.

Изольда улыбнулась мне и вышла.

Я немного выждала, окидывая затуманенным взором комнату и рассеянно поглаживая шерсть Несси. Вон там, на комоде, лежит мое ручное зеркальце.

Я осторожно сползла с кровати, ноги покалывало. Так странно было ходить, ощущать под ступнями холодный гладкий пол. Я медленно подошла к комоду, охваченная легкой тревогой.

Я хотела посмотреть на себя и в то же время не хотела.

В конце концов я сняла бинты и, взяв за ручку зеркало, поднесла к лицу.

Изольда постаралась на славу, исцеляя меня и сшивая резаные раны. Но остался шрам, чистая розовая полоса от лба до подбородка. И волосы… Их практически не было, Деклан срезал их неровными пучками.

Я отвернулась. Но мое новое отражение притягивало взгляд, и я опять принялась себя рассматривать.

«Я хочу, чтобы Эодан в конце концов обрел тебя. Но когда он посмотрит на твое лицо, он увидит в нем свою мать. Он будет знать, где ее искать».

С колотящимся сердцем я отложила зеркало.

Что имел в виду Деклан? Просто пытался причинить мне страдания, заставить отвернуться от Картье? Он в самом деле думал, что может порезать мне лицо и заставить забиться в угол, будто все мои достоинства заключаются во внешности?

Я рассердилась оттого, что Деклан посеял яд в моем разуме. Схватив зеркало, я ударила его об угол комода. Оно разбилось на кучу осколков, которые сыпались на пол, сверкая в солнечном свете.

Разбив зеркало, я ощутила некоторое облегчение, словно это одна первая из вещей, и мне нужно сломать их, чтобы увидеть. Потому как без зеркала я отчетливо видела себя – не девушку, которую заковали в цепи, остригли и изуродовали, а женщину, которая выжила.