Сопротивляющийся вампир

— Вот об этом, — со смехом сказала Стефани и поднесла трусики к паху Дрины. Они были из красного шелка с черной кружевной отделкой. — Как ты думаешь, мужчины нашли бы ее привлекательной в этом? И бюстгальтер в тон. Она подняла его перед глазами Дрины и, склонив голову набок, посмотрела на произведенный эффект. — Я думаю, что они великолепны, но Дрина говорит, что материал лифчика слишком тонкий, и ее соски будет видно, когда холодно. Мужчины против сосков?

— Я… — Харпер уставился на нее, его мысли внезапно прервались, когда он представил себе Дрину в этом наряде, ее выпрямленную фигуру, прижимающую… — Не…

— Видишь, он сказал «Нет». Я же говорила, что мужчины не боятся сосков, — рассмеялась Стефани и бросила бюстгальтер и трусики в тележку.

Харпер беспомощно уставился на обрывки ткани и покачал головой. Он не имел в виду, что не возражает против сосков. Черт, он и сам не знал, что имел в виду. Пожалуйста, не делай этого со мной. Девушка была… он не знал, что и думать о Стефани. Когда она только приехала в Порт-Генри, она была тихой и печальной, но перед отъездом расцвела под вниманием Элви и Мейбл. Однако с приездом Дрины она, похоже, действительно вышла из своей скорлупы и была не по годам развита. Он не думал, что она имеет представление о том, как ее предложения и слова влияют на него. Без сомнения, она была достаточно молода, чтобы всерьез полагать, что мужчина может просто смотреть на все это, не обращая внимания, но…

Его взгляд метнулся к Дрине, и он задался вопросом, что она думает обо всем этом. Он был слишком занят, глядя на лежащий перед ней материал и представляя его на ее теле, чтобы на этот раз даже увидеть выражение ее лица. Хотя у него было смутное ощущение, что ее смутило поведение девушки. Однако сейчас она казалась беззаботной, совершенно не замечая его присутствия, и выражение ее лица было безмятежным, когда Стефани держала перед ней черно-красное бюстье. Бюстье, ради бога!

— Тебе так повезло, что у тебя великолепная фигура и пышные формы, чтобы носить это. Стефани вздохнула, когда он прислушался к ее словам. — У тебя чудесная грудь. Я заметила, когда ты переодевалась вчера вечером. Надеюсь, когда я вырасту, у меня будут такая же, как у тебя. Она полная и круглая, как у тех девушек в фильмах про Крикунов.

— Боже милостивый, — пробормотал Харпер, заставляя себя отвести глаза и уши от этой парочки, в то время как его разум снова наполнился образами полных, круглых сисек Дрины в белых кружевах.

Неужели так разговаривают женщины, когда остаются наедине? Комментируя груди и прочее, когда они раздеваются друг перед другом? И если это так… ну, это одно. Но он не был женщиной, и все же ни одна из них не казалась обеспокоенной предстоящим разговором. Что, черт возьми, происходит?

Он предположил, что ни одна из них не думала о нем как о сексуальном мужчине, и предположил, что так и должно быть. Стефани была слишком молода, чтобы так думать о мужчинах… он надеялся. И Дрина не была его спутницей жизни. Эта женщина была достаточно взрослой, чтобы, вероятно, не слишком интересоваться сексом, несмотря на все усилия Стефани одеть ее, как шлюху, и отправить на охоту за «крутыми парнями».

Харпер почувствовал облегчение, когда они закончили в отделе нижнего белья и перешли к верхней одежде. По крайней мере, до тех пор, пока Стефани не настояла, чтобы Дрина примерила обтягивающее маленькое черное платье и принесла его для нее на случай, если у Дрины появится возможность выйти и «немного взбодриться».

В платье не было ничего особенного… пока Дрина не одела его. Ему показалось, что Стефани дала ей не тот размер. Дрина, казалось, выскакивала из платья, ее груди переполняли чашки до такой степени, что чуть не вываливались наружу, а разрез спереди был так высок, что Харпер боялся, как бы она не показала намного больше, чем бедро, если бы встала на что-нибудь или села.

— Отлично, — произнесла Стефани, выводя его из ступора.

Он недоверчиво переводил взгляд с Дрины на Стефани. — Но ведь оно не того размера?

— На самом деле это мой размер, — сказала Дрина, разглядывая себя в зеркале.

— Но это… — он замолчал, открыв рот, когда она повернулась к нему спиной. Зад Дрины был таким же пышным, как и ее грудь, и он не мог не заметить, как материал облегал ее изгибы… или какая же короткая юбка у этого платья. Если бы она наклонилась, он был уверен, что юбка задралась бы до середины бедер.

У него едва возникла эта мысль, когда Стефани сказала, что может быть, Дрине нужно наклониться, и что они должны быть уверены, что это безопасно делать в этом платье.

Дрина пожала плечами, и наклонилась, словно собираясь что-то поднять. Юбка не задралась до середины бедер, как он опасался, но поднялась достаточно высоко, чтобы мельком увидеть ее белые кружевные трусики.

— Все в порядке, — решила Стефани. — Когда ты это делаешь, видны только трусики.

— Тогда я не буду наклоняться, — сухо сказала Дрина, выпрямляясь.