Сор из избы

— Не бойся, не убью, — сказал он, — сирота, небось?

Малец непонимающе моргал.

— Мамка с хахалем сбежала, к морю? Где проживаешь, судья спрашивает?

Робот тоже слушал и искал в своей богатой памяти новые термины, не производственного назначения: ответчик… истец… И не нашел. Поэтому выдал программное:

— Я — робот, универсальный, блок защиты, стабилитрон… тиратрон, резисторы…

Перевязьев почувствовал жажду и отпил из горлышка «Жигулевского».

— Заткнись! Горе луковое… Не об тебе речь!

Чтобы не свихнуть мозги от тиратронной премудрости, Перевязьев перешел на понятное каждому живому человеку:

— У меня семья, дурья твоя голова, дети! Как они теперь проживут? Без куска… Нет, меня нельзя уволить! Надо воспитывать. Сопьюсь, что тогда? Какая польза государству?

Оператор пожал плечами. У него была программа на будущее, у Перевязьева программы не было, не было за душой ничего, кроме долгов: задолжал на качестве, недодал на количестве, перебрал по прогулам и нарушениям дисциплины. Робот вернулся к прессу и по команде оператора, поднатужившись, снял кулису, удивив Перевязьева силой. Тот тоже был силен…

— А ну дай поборемся! — предложил он роботу, засучивая рукава. — Кто сильней? Решим честно… Слабый пусть уходит! Без обиды…

Выяснить не удалось.

— Я попрошу! — закричал оператор, жуя котлетку. Он не ходил в столовку, боясь оставить робота одного и не доверяя слесарям. — Я попрошу не мешать! Уйдите от машины!

Оператор толкал Перевязьева в грудь цыплячьей рукой. Перевязьев оставил робота и взялся за снятую кулису. Поднял ее на грудь, крякнув и побагровев лицом. Сердце подскочило к горлу и застряло, мешая дышать. В глазах смеркалось.

— Помоги, — сказал он оператору, — сейчас уроню! Будь человеком…

В кулисе было несколько пудов, опустить ее на землю у Перевязьева не было сил. Робот оказался сильней.

— У меня грыжа, — признался оператор, — не могу! Держите… Сейчас составлю программу и робот поможет!

Ждать Перевязьев не мог.

— Развели тут недочеловеков! — хрипел он, прицеливаясь кулисой в бесчувственную машину. — Уйди от греха! Работать не даешь, жизнь отымаешь! Жили без тебя и проживем…

От кулисы Перевязьева освободил Хахин. Вдвоем они поставили деталь на верстак, отряхнули прах с рук, закурили, унимая сердцебиение. Хахин был голодный и неустроенный, хотя и возвратился от супруги. В буфете его накормили новостями, вместо супа с галушками и пельменей. У жены намечалась ревизия и снятие остатков. Администрация дружбу с ней не водила, загоревшись идеей внедрить автоматическую раздачу в столовой, кассу-автомат и моечную машину для посуды. Буфета в проекте не было, а Хахину собирались перевести в заводской архив, где она и начинала после окончания библиотечного училища.

— Ухожу! Все, я больше не помощник! — сказал Хахин. — И жене не позволю… Чего в том архиве взять? Какой навар?

Красной икры и копченого балыка на балансе архива не числилось.

— А если постараться? — не унимался Перевязьев, согласный на все, лишь бы остаться в кузнице. Для этого ему надо было перегнать в ремонтном деле машину. Оператора с грыжей он в счет не брал. — Если поднажать?!

Попробовать было можно. Перевязьев схватил накидной ключ и полез к прессу, чтобы снять главный цилиндр с гидросистемой. Вращал гайки, не хуже стального соперника. «Чтобы малолеток тыкал мне под нос показатели? Я не идиот, между прочим, и понимаю…» Хахин наблюдал со стороны.

Перевязьев снял цилиндр с подводящими штуцерами, опередив робота на минуту с четвертью. Оператор удивился и подправил программу, чтобы избежать промежуточных ходов и уплотнить время. Ему легче жилось, он ничем не рисковал и творил смело и раскованно. Перевязьеву ошибаться было нельзя, потому как требовалось реабилитировать себя в глазах коллектива.

— Я пойду! — сказал Хахин, собрав пожитки и не одобряя упрямства Перевязьева. — Решай…

Перевязьев подумал и протянул на прощание руку:

— Еще погляжу, кто кого! Слыхал, у него грыжа?! А робот без программы никуда! Ха! Дубина… Опять же комиссия придет проверять, наказывала, чтобы я им создал условия, чтобы расписано было по часам…

— Какая комиссия с грыжей?! — не понял Хахин, досадливо морщась. — Пить надо меньше, Федя!

Бригада рассыпалась, и не было возможности угадать завтрашний день. Хахин сказал, что сверхурочный не прогадал, даже выиграл, если не морально, то материально: заколачивает по семьсот рублей в месяц на шабашке в тепличном совхозе — тянет освещение к новым теплицам и водопровод с канализацией! На селе, говорит, спокойней живут, про роботов там пока не слышно…

— А если постараться? — твердил свое Перевязьев. — Неужто не одолею? Или робот сильней меня? Не верю…

— Кино?! — усмехнулся Хахин и пошел к выходу. — Чумной ты, Федя! Против техники не устоишь, зря стараешься…

* * *

Профессор Масленников осваивал новую для себя тему борьбы с отходами. Историческую аналогию он легко нашел и проследил корни: