Соратники Иегу

— Какие там шутки, полковник? Неужели, по-вашему, я так безрассуден, что пускаюсь в путь без разведчиков?

— Вы, кажется, сказали, что, если я захочу посмотреть на ваших бойцов, мне останется только вас попросить.

— Сказал.

— Ну, так я хочу их видеть.

— Весь отряд сразу или только часть?

— Сколько вы берете их с собой?

— Триста.

— Тогда я хочу видеть сто пятьдесят.

— Стой! — бросил Кадудаль.

Он приложил обе руки к губам, и послышалось уханье филина, а затем крик совы, причем уханье полетело направо, а крик совы — налево.

Через миг с правой и с левой стороны дороги из зарослей появились фигуры людей; перепрыгнув через канаву, идущую вдоль дороги, они выстроились двумя шеренгами.

— Кто командует справа? — спросил Кадудаль.

— Я, Усач. (И шуан шагнул к генералу.)

— А кто слева?

— Я, Поющий Зимой. (И к нему шагнул другой шуан.)

— Сколько у тебя людей, Поющий Зимой?

— Сто.

— А у тебя, Усач?

— Пятьдесят.

— Значит, всего сто пятьдесят?

— Так точно, — в один голос отвечали начальники бретонцев.

— Ну что, полковник, вы столько и хотели видеть? — засмеялся Кадудаль.

— Вы волшебник, генерал!

— Э-э, нет! Я всего лишь бедный крестьянин, как и все мы, но я командую войском, и у нас каждый знает, что он делает, и всем сердцем предан Богу и королю!

Тут он повернулся к своим бойцам:

— Кто командует авангардом?

— Лети-Стрелой, — ответили оба шуана.

— А арьергардом?

— Патронташ.

Второй ответ прозвучал так же в один голос, как и первый.

— Значит, мы можем спокойно продолжать свой путь?

— Да, генерал, как если бы вы шли к мессе в свою сельскую церковь.

— Так едем дальше, полковник! — обратился Кадудаль к Ролану.

Он снова повернулся к шуанам:

— Ступайте, ребята!

В тот же миг все разом перескочили через канаву и скрылись в чаще.

В течение нескольких секунд слышался шорох ветвей и шаги бойцов, пробиравшихся в кустах.

Потом все стихло.

— Ну что, — спросил Кадудаль, — теперь вы убедились, что с такими молодцами мне нечего бояться ваших синих, будь они даже самыми отчаянными храбрецами?

Ролан молча вздохнул: он был того же мнения, что и Кадудаль.

Они двинулись дальше.

Не доезжая примерно льё до Ла-Трините, они увидели на дороге движущуюся точку, которая быстро увеличивалась.

Превратившись в темное пятно, она остановилась.

— Что это такое? — поинтересовался Ролан.

— Разве вы не видите? Человек, — ответил Кадудаль.

— Вижу. Но кто он?

— Неужели вы не догадались по быстроте движения, что это гонец?

— А почему он остановился?

— Да потому, что заметил нас и не знает, идти ему вперед или повернуть назад.

— Что же он будет делать?

— Сейчас он колеблется, он ждет.

— Чего?

— Сигнала.

— И он ответит на сигнал?

— Прежде всего он послушается. Чего вы хотите? Чтобы он пошел вперед? Или двинулся вспять? Или в сторону?

— Я хочу, чтобы он пошел вперед, тогда мы скорее услышим от него новости.

Кадудаль так искусно стал подражать кукушке, что Ролан невольно стал оглядываться по сторонам.

— Это я, — сказал Кадудаль, — не озирайтесь.

— Значит, гонец, направится к нам?

— Не направится, а уже подходит.

И в самом деле, гонец ускорил шаги и через минуту-другую очутился перед своим генералом.

— А! — воскликнул Жорж. — Это ты, Идущий-на-Штурм! Генерал наклонился к гонцу, и тот шепнул ему на ухо несколько слов.

— Меня уже предупредил об этом Благословенный, — отвечал Кадудаль.

И он повернулся к Ролану.

— Он говорит, что через четверть часа в селении Ла-Трините произойдет важное событие. Вы должны при нем присутствовать. Поспешим!

И Кадудаль пустил галопом своего коня.

Ролан помчался вслед за ним.

Въехав в селение, они различили вдалеке толпу, бурлящую на площади в свете смолистых факелов.

Грозный гул и волнение толпы доказывали, что и действительно там происходило что-то необычное.

— Пришпорим коней! — воскликнул Кадудаль. Ролан вонзил шпоры в бока своего скакуна. Заслышав лошадиный топот, крестьяне расступились: их было человек пятьсот или шестьсот, все до одного вооруженные.

Кадудаль и Ролан въехали в освещенное пространство. Их окружали метавшиеся и кричавшие люди.

Суматоха усиливалась; тесня друг друга, эти люди устремлялись на дорогу, что вела к селению Тридон.

По этой улице медленно ехал дилижанс, сопровождаемый двенадцатью игуанами: двое шагали справа и слева от кучера, десять других наблюдали за дверцами.

На середине площади дилижанс остановился.

Крестьян так занимал дилижанс, что мало кто обратил внимание на Кадудаля.

— Эй! — крикнул Жорж. — Что у вас тут происходит? Услышав знакомый голос, все обернулись и обнажили головы.

— Круглоголовый! — разом выдохнула толпа.

— Он самый, — отозвался Кадудаль. Один из крестьян подошел к Жоржу.

— Разве вас не оповестили Благословенный и Идущий-на-Штурм? — спросил он.

— Да. Так вы захватили этот дилижанс на пути из Плоэрмеля в Ван?

— Да, мой генерал, его остановили между Трефлеаном и Сен-Нольфом.

— Он там?

— Надо думать.

— Поступайте, как вам подскажет совесть; если это грех перед Богом, то берите его на себя: мое дело судить за грехи перед людьми. Я останусь здесь, но не намерен ни во что вмешиваться. Не будет вам от меня ни запрета, на помощи!