Соратники Иегу

И, расхаживая по комнате, он принялся уверенно диктовать, как человек, заранее и давно все обдумавший. Временами он останавливался посмотреть, поспевает ли перо Бурьенна за его словами.

«Граждане!

Совет старейшин, носитель народной мудрости, только что утвердил настоящий декрет на основании статей 102-й и 103-й Конституционного акта.

Он возложил на меня обязанность принимать меры для обеспечения безопасности национальному представительству и в первую очередь для мгновенного его перемещения…»

Бурьенн посмотрел на Бонапарта; тот, конечно, хотел сказать: «срочного». Но генерал не обратил внимания, и секретарь оставил «мгновенного».

Бонапарт продолжал диктовать:

«Законодательный корпус найдет возможность избавить народных представителей от опасности, которая им грозит при беспорядке, царящем во всех административных учреждениях.

В таких чрезвычайных обстоятельствах он нуждается в единодушной поддержке и доверии со стороны патриотов. Объединяйтесь вокруг него! Только таким путем удастся укрепить Республику на основе гражданской свободы, всеобщего благополучия, победы и мира».

Бонапарт перечитал эту своеобразную прокламацию и кивнул головой, выражая свое удовлетворение. Потом он взглянул на часы.

— Одиннадцать, — произнес он. — Еще не поздно.

И, усевшись на место Бурьенна, он набросал несколько строк, свернул записку, запечатал ее и надписал:

«Гражданину Баррасу».

— Ролан, — сказал он, передавая записку, — возьми в конюшне лошадь или найми на площади коляску и отправляйся к Баррасу. Я назначаю ему свидание завтра в полночь. Требуется ответ.

Ролан вышел.

Через несколько минут во дворе послышался стук копыт: лошадь неслась галопом в сторону улицы Монблан.

— А теперь, Бурьенн, слушайте, — проговорил Бонапарт, когда шум затих, — завтра в полночь, независимо от того, буду я дома или нет, вы прикажете запрячь лошадей, сядете в мою карету и поедете вместо меня к Баррасу.

— Вместо вас, генерал?

— Да. Весь день он ничего не будет предпринимать, рассчитывая увидеться со мной ночью и полагая, что я хочу сделать его своим соучастником. В полночь вы явитесь к нему и скажете, что у меня разболелась голова и мне пришлось лечь в постель, но завтра я непременно буду у него в семь часов утра. Поверит он вам или нет, но, во всяком случае, он уже не сможет действовать против нас: в семь часов утра у меня под началом окажутся десять тысяч солдат.

— Хорошо, генерал. Будут еще приказания?

— На нынешний вечер нет, — отвечал Бонапарт. — Приходите завтра пораньше.

— А я? — спросил Люсьен.

— Повидайся с Сиейесом, у него в руках Совет старейшин. Принимайте с ним вместе все нужные меры. Я не хочу, чтобы его видели у меня или чтобы меня видели у него: если мы случайно потерпим крах, надо будет отречься от этого человека. Послезавтра я буду действовать на свой страх и риск и не стану брать на себя никаких обязательств.

— Что, я понадоблюсь тебе завтра?

— Приходи ночью и дай мне полный отчет.

— Ты вернешься в гостиную?

— Нет. Я буду ждать Жозефину в ее комнате. Бурьенн, мимоходом шепните ей на ухо, чтобы она как можно скорей отделалась от всей этой публики.

Жестом простившись с братом и с Бурьенном, он прошел по небольшому коридору из кабинета в комнату Жозефины и сел там; при свете алебастровой лампы он казался бледнее обычного. Он прислушивался к стуку отъезжающих экипажей.

Наконец отъехала последняя карета; через пять минут дверь отворилась и вошла Жозефина.

Она держала в руке канделябр с двумя свечами.

В двойном освещении отчетливо рисовались черты ее лица, выражавшего крайнее волнение.

— Что с тобой? — спросил Бонапарт.

— Я боюсь… — отвечала Жозефина.

— Кого? Этих болванов, членов Директории, или адвокатов из двух Советов? Оставь! В Совете старейшин у меня Сиейес, в Совете пятисот — Люсьен.

— Так, значит, все идет хорошо?

— Превосходно!

— Но ты велел мне передать, что ждешь меня в моей спальне, и я боялась услышать от тебя дурные новости!..

— Да будь у меня дурные новости, разве я стал бы тебе их сообщать?

— Как это утешительно!

— Успокойся, у меня только хорошие новости, но я решил привлечь тебя к участию в заговоре.

— Чего же ты хочешь?

— Садись сюда и пиши Гойе!

— Что мы не придем к нему обедать?

— Нет, чтобы он пришел с женой к нам завтракать. Мы с ним такие любящие друзья, что не наглядимся друг на друга!