Соратники Иегу

— Нечего сказать, славный бы приключился казус, если бы наши противники подошли и увидели, что вы даете мне нюхать соль, точно даме, подверженной обморокам. Знаете, что они подумали бы и что решили бы вы сами? Все подумали бы, что я струсил.

Между тем противники приблизились и уже могли слышать их разговор, так что сэр Джон не успел ответить Ролану.

Подойдя, все трое поклонились. Ролан с улыбкой, обнажившей превосходные зубы, ответил на поклон.

Сэр Джон наклонился к его уху.

— Вы еще немного бледны, — шепнул он, — пройдитесь-ка до источника; я приду за вами, когда будет нужно.

— Какая прекрасная мысль! — отозвался Ролан. — Мне давно хотелось полюбоваться знаменитым Воклюзским источником, Иппокреной Петрарки. Вы знаете его сонет?

Chiare, fresche e dolci aque
Ove le belle membra
Pose colei, che sola a me perdona.[8]

Возможно, что мне больше не представится случай его повидать. С какой стороны находится источник?

— Он в тридцати шагах отсюда. Идите по этой тропинке, и вы увидите его за поворотом дороги, у подножия огромной скалы, — ее вершина видна отсюда.

— Милорд, — сказал Ролан, — вы превзошли всех чичероне, с которыми я имел дело. Благодарю вас.

И, приветливо махнув рукой своему секунданту, он направился в сторону источника, напевая вполголоса прелестную вилланеллу Филиппа Депорта:

Я уехал на время, и вскоре Вы,
Розетта, пленились другим.
Но не стал предаваться я горю, —
И теперь я другою любим.
Я изменницы знать не желаю, —
Мнится, пыл в моем сердце угас…
Ну, посмотрим, пастушка младая,
Кто раскается первым из нас![9]

Сэр Джон невольно обернулся, восхищенный переливами его голоса, столь свежего и нежного, на высоких нотах напоминавшего женский; своим методическим холодным рассудком он не мог понять эту порывистую, нервную натуру; ему было ясно лишь одно: перед ним человек совершенно необычного душевного склада.

Двое молодых людей уже поджидали его; хирург держался несколько в стороне.

В руках у сэра Джона был ящик с пистолетами; он поставил его на камень, имевший форму стола, вынул из кармана маленький ключик, который, казалось, был сработан скорее ювелиром, чем слесарем, и открыл ящик.

Пистолеты были великолепные, хотя и весьма простого устройства; они вышли из мастерских Ментона, деда того оружейника, который и в наши дни считается одним из лучших в Лондоне. Сэр Джон передал пистолеты секунданту г-на де Баржоля, чтобы он рассмотрел их. Тот стал проверять пружины, двигать гашетку взад и вперед, чтобы определить, имеется ли там двойной спуск: он оказался простым.

Господин де Баржоль мельком взглянул на пистолеты, но даже не дотронулся до них.

— Наш противник не знаком с вашими пистолетами? — спросил г-н де Валансоль.

— Он даже не видел их, — ответил англичанин, — даю вам честное слово.

— О! — воскликнул г-н де Валансоль. — Достаточно было бы простого отрицания.

Еще раз, во избежание недоразумений, проверили установленные правила поединка, потом, чтобы не тратить времени на приготовления, зарядили пистолеты, положили их в ящик и вручили хирургу. Сэр Джон спрятал ключик в карман и отправился за Роланом.

Подойдя близко, он увидел, что Ролан, бросая камешки в воду, разговаривает с мальчишкой-пастушонком, который пас трех коз на крутом каменистом склоне горы.

Англичанин не успел раскрыть рта, чтобы сообщить Ролану, что все уже готово, как тот обернулся к нему:

— Знаете, милорд, что рассказывает мне этот малыш? Настоящую легенду, вроде тех, что родились на берегах Рейна. Он говорит, что этот водоем, который считают бездонным, простирается на два или три льё под горой и в глубине его живет фея, наполовину женщина, наполовину змея, которая в тихие, ясные летние ночи всплывает на поверхность и зовет к себе пастуха. Разумеется, она показывает ему только голову, роскошные длинные волосы, обнаженные плечи и прелестные руки. Глупого парня привлекает это подобие женщины. Он подходит к воде и манит ее, но фея в свою очередь зовет его к себе. Потеряв голову, пастух устремляется к ней, сам того не замечая, не глядя перед собой. Внезапно земля уходит у него из-под ног, фея тянется к нему и увлекает его в глубину, где находятся ее водяные дворцы, а на другой день снова появляется одна. Черт возьми, где подцепили эти невежественные пастухи сказку, которую Вергилий в свое время изложил в превосходных стихах Августу и Меценату?

С минуту он помолчал, задумчиво устремив взор на глубокие лазурные воды, потом обернулся к сэру Джону:

— Говорят, ни один пловец, даже самый сильный, нырнув в эту бездну, не выплывал из нее. Если бы я туда нырнул, милорд, это, пожалуй, было бы надежнее, чем пуля господина де Баржоля. В самом деле, этот выход остается у меня про запас. А пока что испытаем пулю. Идемте, милорд, идемте!