— Это «Офелия» Миллеса. Натурщицу звали Элизабет Сиддал.
Когда Валентина повернулась к нему, Роберт почувствовал, что краснеет. Она заметила:
— Здесь много ее портретов.
— Эта девушка была возлюбленной Данте Габриэля Россетти. Он писал ее раз за разом. Муза всех прерафаэлитов. Я и сам ею немного увлечен.
— У вас прямо тяга к мертвым девушкам, — сказала Валентина.
Она хотела пошутить, но Роберт нахохлился:
— Не потому, что они мертвы. Хотя недосягаемое всегда привлекает.
— Ясно. — («Как это понимать?»)
Расчистив от бумаг место у себя на столе, Роберт сел на стул. Валентине он предложил вертящееся кресло, и она сделала полный оборот, выставив перед собой босые ступни и стараясь не расплескать чай из кружки. У нее был такой ребяческий вид, что Роберт скрепя сердце заставил себя смотреть в сторону. «Очевидно, в данный момент мертвые девушки — не главная моя проблема».
Валентина сказала:
— Как-то пусто у вас.
— Согласен. Эта квартира для меня слишком велика. И, если уж на то пошло, дороговата.
— Почему тогда вы здесь живете?
— Это все из-за Элспет.
Валентина усмехнулась и сделала еще один оборот:
— Очень знакомо. — Вытянув вперед босую ступню, она остановила вращение, а потом стала медленно крутиться в другую сторону. — Вы сюда переехали только потому, что она тут жила?
— Вообще говоря, мы познакомились в саду, у подъезда. Я зашел в калитку, потому что увидел надпись «Сдается квартира», а мне как раз требовалось жилье поблизости от кладбища, потому что я, так сказать, грезил маленькой дверцей в садовой стене… Хотел списать номер телефона агентства; тут откуда ни возьмись выскакивает Элспет и говорит: у меня, мол, есть ключ, не хотите ли посмотреть квартиру? Я, конечно, ей в ответ: «Да, буду признателен», потому что и в самом деле хотел посмотреть. Она меня провела в дом. Мне сразу стало ясно, что квартира великовата, но что может быть привлекательнее, чем миловидная девушка в пустой квартире… — Погрузившись в свои мысли, Роберт на время забыл о Валентине. — Оглянуться не успел, как переехал сюда жить. Хотя, должен признаться, я был настолько глуп, что лишь многие годы спустя понял: это она меня выбрала, а не наоборот. Молодо — зелено.
— И когда это было?
Роберт прикинул в уме.
— Почти тринадцать лет назад.
— Давно. — «Нам тогда восемь было». Валентину вдруг осенило: — А почему вы не жили вместе? По-моему, места более чем достаточно. Нелепо как-то: две огромные квартиры для двоих одиноких людей. А у вас и мебели почти никакой.
— Да, мебели у меня самый минимум, правда? — Роберт смотрел на коленки Валентины. — Элспет не горела желанием съехаться. Прежде она с кем-то жила, но только мучилась. Мне кажется, потом она бы и рада была, когда нуждалась в постоянном уходе. По-моему, до нее дошло, что нам было бы хорошо вместе. Я вполне самодостаточен, и она была такой же. Любила побыть одна и всегда знала, что я под боком, только позови.
— Наша мама точно такая же.
— Неужели?
— У меня такое впечатление, что отец еще не разобрался, понимаете, вроде как мама просто в гости зашла, пока еще не освоилась, но потом, типа, раскроется и как бы обозначит свое присутствие. — Валентина подняла на него взгляд. — А Элспет похоже себя вела?
Роберт ответил не сразу, запутавшись в ее грамматике.
— Похоже, — ответил он. — Бывало, уносилась за тридевять земель, даже находясь рядом.
Ему вспомнилась такая особенность: после секса он, обмякший и потный, не успевал даже лечь рядом, как Элспет, казалось, забывала о нем напрочь.
— Вот-вот. А Элспет любила командовать? Наша мама всегда и во всем главная.
— Хм. Наверное, любила, но я не возражаю, когда мной командуют. У нас в роду было засилье тетушек, и в детстве меня постоянно шпыняли женщины. — Он улыбнулся. — У меня такое впечатление, что и Джулия любит командовать.
— Но мне это не нравится. — Валентина скорчила гримасу. — Я сама никого не трогаю и не хочу, чтобы мной помыкали.
— Разумно.
— Который час? — спохватилась Валентина. Она выпрямилась и в непонятном волнении поставила кружку на стол.
Роберт посмотрел на часы.
— Полвосьмого, — сообщил он.
— Семь тридцать? Мне пора. — Она встала.
— Постой, — не выдержал Роберт, — В чем дело? — Он вскочил со стула и остановился к ней лицом.
— Джулия начнет возникать, если проснется, а меня нет.
Роберт колебался. «Она сама придет. Не удерживай». Валентина еще не успела развернуться к выходу, а на него уже нахлынуло нестерпимое одиночество. Он пошел за ней к дверям черного хода. Она взялась за дверную ручку. Повисла неловкая пауза.
— Может, как-нибудь поужинаем вместе? — предложил он.
— Хорошо.
— В эту субботу?
— Договорились.