Соразмерный образ мой

— Да, есть немного, — ответила она.

Они поднялись по тем же ступеням. При ходьбе Валентине было как-то спокойнее. Она не знала, как принято себя вести в таких ситуациях: предполагала, что они будут целоваться, а вдруг он захочет большего? Не рассчитывает ли, что она пойдет к нему? Неужели он не понимает, что это исключено? Который теперь час? Задержись она еще немного — Джулия с ума сойдет. Она и так на стенку лезет, а потом просто взбеленится… Украдкой Валентина пыталась взглянуть на часы Роберта. Потом вспомнила, где находится, и подняла глаза на Биг-Бен. Почти полночь. Они миновали мосты Ватерлоо и Блэкфрайарс. Ноги у нее горели. Он рассказывал о выставке, которую посетил в отделе современного искусства галереи «Тейт». Валентина с тоской провожала глазами каждую скамейку. На подходе к Лондонскому мосту она не выдержала:

— Может, присядем?

— Ох, прости, — спохватился он. — Совсем забыл, что ты на шпильках.

Опустившись на скамью, Валентина сбросила обувь. Она размяла пальцы ног, покрутила ступнями. Роберт наклонился и поднял ее туфли. Он так и застыл, держа в каждой руке по туфельке. Внутри они были теплыми и немного влажными.

— Бедные твои ножки, — выговорил он.

— Туфли чужие, — сказала она.

— Знаю. — Он поставил туфли Элспет рядом с собой. — Ну-ка. — Он вытянул руки. — Давай сюда лапы.

Посмотрев на него с сомнением, она все же подчинилась. Он развернул ее так, чтобы она, опираясь на локти, положила ступни ему на колени.

— Можешь снять чулки?

— Только не смотри, — сказала она.

Он принялся массировать ей ноги. Вначале она следила за его движениями, но потом запрокинула голову, и теперь ему было видно лишь тонкую шею и маленький заостренный подбородок. Он сосредоточился на ее подошвах, чувствуя, что достиг нового уровня раскованности: делал массаж ног молоденькой девушке в общественном месте. «Хотелось бы знать, не полагается ли за такое арест?» Но все мысли тут же улетучились. Мир сжался до этой скамейки: в нем были только ее ступни и его руки.

Валентина подняла голову. Она полностью расслабилась и поплыла. Роберт наклонился и поцеловал ее ноги.

— Процедуры закончены, — сказал он.

— Боже мой, — вырвалось у нее. — Кажется, я не смогу идти.

— Я тебя понесу, — сказал он и не обманул.

Было уже почти два часа ночи, когда Джулия и Элспет услышали шаги. Джулия выпрыгнула из постели, еще не решив, как быть — встречать Валентину на пороге или ожидать в спальне. Элспет полетела в прихожую и увидела медленно открывающуюся дверь; а еще она увидела, что Роберт несет Валентину на руках; увидела, как он бережно опускает ее на босые ноги, увидела, как Валентину, с туфельками в руках, слегка качнуло — и узнала то самое, что произошло однажды с ней самой. Валентина вглядывалась в темноту квартиры. Потом обернулась к Роберту и помахала одними пальцами. Он насмешливо поклонился, вернул ей чулки и пошел к себе. Валентина шагнула через порог и заперла дверь. А потом бесшумно пробралась в спальню.

Элспет осталась в прихожей. Ей не улыбалось быть свидетельницей неминуемой ссоры. Это мы уже проходили. Ей хотелось вырваться из квартиры, побыть одной, разобраться в своих мыслях. Хотелось догнать Роберта и умолить его… А о чем мне просить? Что я ему скажу? Элспет жаждала глотнуть чего-нибудь покрепче и хорошенько выплакаться в ванне. Она жаждала выскочить на улицу и до изнеможения идти куда глаза глядят, потом рухнуть в постель. Но вместо этого потащилась к себе в кабинет и стала смотреть в сад, залитый лунным светом. Отпусти меня, молила она ту силу, что удерживала ее взаперти. Пойми, я хочу умереть; умереть по-настоящему и уйти. Она выжидала, но ответа не было. Господи, кем бы Ты ни был, умоляю, отпусти меня. Это не помогло. Ей стало ясно, что никто ее не слышит. Оставалось полагаться только на себя.

Неся в руках чулки и туфли, Валентина прокралась в спальню. Джулия в пижаме сидела на кровати и болтала ногами. При появлении Валентины она обернулась:

— Тебе известно, сколько сейчас времени?

— Нет.

— Почти два часа ночи.

— Ой.

Джулия соскочила с кровати. Валентина подумала: «Полезет в драку — зафигачу в нее туфлями». Они стояли лицом друг к другу, не решаясь выговорить те слова, которые разожгут ссору. Джулия подумала: «Надо лечь спать — да и все». Но не удержалась и выдала:

— Это все, что ты можешь сказать? «Ой»? — Она стала передразнивать неумелое притворство Валентины. — «Ой, ой, ой».

Валентина пожала плечами:

— У нас что, комендантский час? Ты здесь вместо мамы? Да хоть бы и так: мне двадцать один год. — («Ну что, съела, Джулия?»)

— Могла бы для приличия сообщить, в котором часу вернешься: я же беспокоюсь. — («Я больше, чем мама. Ты от меня просто так не отделаешься».)

— Это твои проблемы. Ты прекрасно знала, где я и с кем. — («Ты мне не указ».)

— Ты отправилась поужинать. Ужин не затягивается до двух часов ночи! — («Где ты шлялась целых семь часов?»)