Соразмерный образ мой

Над телом Валентины повисла белая дымка. Элспет смотрела во все глаза и ждала, что будет дальше. Роберт ничего не видел, но ощутил внезапный холод. Он знал, что призраки тут. Дыши, Валентина.

Ничего не произошло.

Через некоторое время он отметил изменения, произошедшие с телом. Появление чего-то необъяснимого. Слабые звуки, бульканье, журчание — ему почудилось, будто они приближались издалека.

Тело открыло рот и сделало срывающийся, астматический вздох, потом надолго замерло, выдохнуло и стало опять втягивать воздух с ужасающими хрипами. Вслед за тем оно начало раскачиваться из стороны в сторону; Роберт его удержал; тело забилось в конвульсиях, дыхание прекратилось. Потом внезапно раздался еще один судорожный вздох. Роберт держал руки Валентины, крепко прижимая их к бокам. Опустившись на колени, он накрыл ее своим туловищем. Кожаный диван был скользким, и он старался удержать ее от падения на пол. Нечто подобное электрическому разряду пронзило ее тело; конечности затрепетали; голова неистово дернулась назад и вперед.

Она взвыла: «У-у-у!» — и он зашептал ей, как ребенку: «Тсс, тсс»; тут она вздрогнула и открыла глаза. Роберт в ужасе отшатнулся от пустоты ее глаз. В них не было ничего живого, это был пристальный взгляд умалишенной, направленный сквозь него, в никуда. Глаза опять закрылись. Дыхание стихло. Он положил руку ей на грудь. Сердце билось.

Ему стало страшно.

— Элспет? — прошептал Роберт в пустоту комнаты. Ответа не было. — Я могу ее забрать? — Молчание.

Хриплый голос произнес его имя в темноте.

— Я тут, Валентина. — Она ничего не ответила. Он пригладил ей волосы. — Сейчас отнесу тебя вниз.

Не открывая глаз, она неловко кивнула, как полусонный ребенок. Он поднял ее с дивана; она попыталась обнять его за шею, но не смогла. Роберт вынес ее на лестницу. Ее тело потяжелело, обрело живую упругость и подвижность.

В своей квартире он снова положил ее на кровать. Вздохнув, она открыла глаза и посмотрела на него. Он склонился над ней. Она выглядела почти нормальной, просто изможденной и слабой. Хотя выражение лица стало другим. Он не мог понять, в чем тут дело. Она вытянула дрожащую от напряжения руку ладонью вверх. Он взял ее руку в свою; ее рука была довольно холодной. Она слегка потянула его: приляг ко мне.

— Подожди минутку, Валентина.

Он взял мобильник и набрал номер Мартина. Услышав гудок, сразу разъединился. После этого Роберт положил телефон и очки на прикроватный столик. Сняв ботинки, он обошел кровать и сел рядом с Валентиной. Она взглянула на него и просветлела: у нее на лице мало-помалу проступала робкая, косая улыбка. Вид у нее был вполне обыденный: лиловое платье, белые чулки. В некоторых местах на теле образовались багровые пятна; постепенно они становились розовыми. Отдававшую голубизной белую кожу стал заливать румянец. Он коснулся пальцами ее щеки. Плоть оказалась податливой, мягкой.

— На что это было похоже?

«Одиноко. Холодно. Безумно тоскливо».

— Я… скучала по тебе, — проскрипел ее голос; она говорила, как кукла чревовещателя, срывающимся, тонким голосом.

— Я тоже по тебе скучал.

Она опять протянула руку. Он лег подле нее, и она повернула к нему лицо. Роберт обнял ее. Она дрожала. Он понял, что она плачет. Это был вполне естественный звук: всхлипывающая в его руках девушка была настолько земной, что причина этих слез легко забылась; утешать ее было в порядке вещей. Отбросив сомнения, Роберт позволил себе поцеловать Валентину в ушко. Плакала она, как ему показалось, очень долго. Потом начала икать; он протянул ей бумажный носовой платок. Она вытерла нос, осушила глаза. Потом бросила платок на пол.

— Ну, все в порядке?

— Угу.

Она попыталась расстегнуть на нем рубашку, но пальцы ее не слушались. Он накрыл ее руку ладонью:

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Нам лучше подождать…

— Умоляю…

— Валентина?..

Она жалобно, по-кошачьи мяукнула.

Роберт сам расстегнул рубашку. Потом раздел Валентину. Она пыталась помочь, но была слишком слаба; ему пришлось расстегнуть лиловое платье, стащить с нее трусики и осторожно снять кружевной бюстгальтер. На ее теле остались вмятинки от кружев и складок одежды. Она лежала, прикрыв глаза, и ожидала, когда он разденется. Одна из свечей погасла.

— Тебе холодно?

— Угу.

Он осторожно вытащил из под нее одеяла, забрался в постель и укрыл их обоих.

— Мм, — протянула она, — тепло.

Его поразил холод ее тела. Он провел рукой по ее бедрам; похожие ощущения вызывало у него мясо из холодильника в супермаркете.

Роберт не был уверен, сможет ли он заставить себя поцеловать ее в губы. У нее дурно пахло изо рта — какой-то гнилью; так пахло от дохлого ежа, которого он нашел в отопительной трубе кладбищенской конторы. Он предпочел поцеловать ее грудь. Какие-то части ее туловища казались более живыми, чем другие, словно душа еще не до конца распространилась по телу. Грудь Валентины, например, казалась Роберту более реальной, менее отстраненной от нее самой, чем ее руки; они дергались, как у испорченного робота. Он растирал их, надеясь согреть и вернуть к жизни, но, похоже, его старания были напрасны.