Соразмерный образ мой

Свернув на боковую дорожку, Роберт повел их дальше, вверх по склону, остановился у входа на Египетскую аллею. Там он подождал, пока подтянется американская пара: они то и дело отставали, потому что пытались сфотографировать абсолютно все. «Не получится, ребята: здесь пятьдесят две тысячи могил». Один из японцев сказал: «Вау!» Он растянул это слово, так что получилось «вааауууу». Роберту нравилась театральность Египетской аллеи: она напоминала декорации для оперы «Аида».

— Кладбище Хайгейт не только выполняло функции христианского кладбища, но и являлось деловым предприятием. Для того чтобы оставаться подобающим последним приютом для видных усопших викторианцев, ему необходимо было иметь то, без чего не бывает престижного района: красивый вид. В конце тридцатых годов, когда открылось кладбище Хайгейт, в обществе существовала мода на все египетское, поэтому здесь и возникла Египетская аллея. Ее вход оформлен в подражание луксорскому храму.[64] Первоначально он был цветным, да и сама аллея не была такой темной и мрачной. Она была открыта небу, над ней не нависали, как сейчас, кроны деревьев… В склепах на этой аллее помещаются от восьми до десяти покойных. Внутри устроены полки для фобов. Обратите внимание на опущенные вниз факелы; замочные скважины тоже перевернуты. В нижней части дверей сделаны отверстия для выхода газов.

— Газов? — переспросил тихий мужчина с биноклем.

— При разложении трупов выделяются газы. Раньше внутрь ставили свечи, чтобы газы выгорали. Ночью это выглядело, наверное, жутковато.

Они прошли всю Египетскую аллею и остановились на другом конце; близнецы даже на ярком солнце прижимались друг к другу, чтобы согреться. Роберт посмотрел на них и вдруг вспомнил, как почти на том же месте стояла Элспет, запрокинув голову и подставив лицо солнцу. «Эх вы…» Он запнулся. Все ждали, когда он продолжит рассказ. «Не смотри на них. Не думай о ней». Роберт на какой-то миг уставился в землю, а потом взял себя в руки.

— Мы стоим в Ливанском круге. Это был самый привилегированный участок на всем кладбище. Он получил свое название от огромного ливанского кедра, который высится над мавзолеями. Сейчас дереву примерно триста лет, но даже во время основания Хайгейта оно, наверное, выглядело внушительно. Земля эта первоначально находилась во владении епископа Лондонского. Когда начали обустраивать Ливанский круг, вокруг этого дерева была произведена вырубка; кедр стоит на тогдашнем нулевом уровне. Только представьте, чего стоило срыть такой слой земли с помощью техники тысяча восемьсот тридцатого года. Вначале сделали внутренний круг, и он оказался столь популярен, что двадцать лет спустя начали строить внешний. Здесь можно проследить, как менялась мода в архитектуре: от египетского стиля до неоготики.

Роберт провел их сквозь круг. «Легче не становится». Он посмотрел на часы и решил пропустить несколько могил.

— Это мавзолей Мейбел-Вероники Бэттен[65] и ее возлюбленной, Рэдклифф-Холл… Здесь у нас колумбарий. Название происходит от латинского columba, что означает «голубка»: первоначально так назывались ячейки, где держали голубей. Пройдите, пожалуйста, за мной вверх по ступеням… Сюда. Вот могила Джорджа Вумвелла,[66] хозяина знаменитого зверинца. Вначале у него были только два удава, приобретенные у некоего матроса…

Роберт пропустил миссис Генри Вуд,[67] псевдоегипетскую гробницу семьи Картеров[68] и могилу Адама Ворта[69] и провел посетителей по вершине Круга, чтобы они могли полюбоваться видом церкви Святого Михаила. Потом он попросил их остановиться между Террасными катакомбами и огромной гробницей семейства Бир. Близнецы поняли, что перед ними тот самый мавзолей, который виден из окна их спальни. Они отошли назад, чтобы посмотреть поверх Катакомб, но смогли увидеть только окна Мартина — их собственные были не видны.

— Юлиус Бир был немецкий еврей, который приехал в Лондон без гроша в кармане и сделал состояние на фондовой бирже…

Валентине пришло в голову, что она никогда по-настоящему не думала о смерти. Дома, в Лейк-Форесте, было просторное и аккуратное кладбище. Там, на скромном участке под одинаковыми плитами из розового гранита, покоились родители Джека. Близнецы никогда не видели своих дедушек и бабушек. «Мы вообще не знали никого, кто умер. Трудно представить, что меня — или Джулии — может не быть на свете». Горло сдавил спазм: то ли от одиночества, то ли от тоски по дому. Валентина наблюдала за Робертом. Он ее игнорировал, намеренно уделяя все свое внимание мужчине с биноклем. «Он знал Элспет. Жил с ней. Он мог бы нам о ней рассказать».

— … Юлиусу Биру не удалось обеспечить себе положение в высшем свете, поскольку он был не только иностранцем и евреем, но и нуворишем, а не наследником фамильного состояния. Поэтому он возвел этот огромный мавзолей на самом видном месте. Если вам случится прогуливаться по крыше Террасных катакомб, что любили делать в воскресные дни викторианские дамы, то мавзолей Бира будет загораживать панораму.