Соразмерный образ мой

Валентине пришла на ум зеленая дверь у них на заднем дворике. Она вообразила, как они с Джулией, в кринолинах, дефилируют над сотнями гниющих тел, лежащих в темных, жутких катакомбах. «Эти викторианцы, конечно, умели придумывать себе развлечения».

Роберт провел их по дорожкам мимо участка диссентеров; он показал им могилу Томаса Сейерса, на которой терпеливо несет вахту его каменный пес Лев, но пропустил сэра Роуленда Хилла, создателя Единой пенниевой почты.[70] Мимо семейного мавзолея Ноблинов он прошел без комментариев. А через пятьдесят метров, повернувшись к экскурсантам, чтобы продолжить рассказ, увидел, что потерял Джулию и Валентину. Взявшись под руки, они совещались перед Ноблинами. Роберт оставил группу у могилы Томаса Чарльза Дрюса[71] и поспешил назад, к близнецам.

— Хэлло, — выдавил он.

Они замерли, как кролики перед удавом.

— Вы Роберт Фэншоу, верно?

Джулия не поверила своим ушам. «Что?»

У Роберта засосало под ложечкой.

— Да. Совершенно правильно.

Валентина и Роберт обменялись взглядами, смысл которых остался для Джулии загадкой.

— Давайте поговорим после экскурсии, хорошо? — сказал он, повел их назад, к группе, и занял место перед экскурсантами.

Он скомкал рассказ об эксгумации Томаса Чарльза Дрюса, ни словом не упомянул Элизу Бэрроу, жертву убийства,[72] и даже Чарльза Крафта и его знаменитого собачьего шоу.[73] Дойдя до Элизабет Джексон[74] и Стефана Гири,[75] он уже взял себя в руки, после чего стал подгонять группу к выходу по Черенковой аллее. У ворот их ожидала Джессика с зеленой коробкой в руках.

— Я сейчас пройду назад с близнецами — покажу им могилу, — сказал ей Роберт.

Он втайне надеялся, что Джессика не разрешит, но она лишь улыбнулась и махнула рукой в сторону захоронений.

— Не задерживайся, — сказала Джессика. — Ты же знаешь, мы сегодня не в полном составе.

Когда Роберт шел к Валентине и Джулии, он увидел их в обрамлении арки над ступенями Колоннады, — две белые статуи, светящиеся на темном фоне. Ему показалось неслучайным, что он встречается с ними именно здесь.

— Ну, что ж, пошли, — сказал он.

С настороженным любопытством они последовали за ним. Ведя их по ступеням и дорожкам, он чувствовал на себе их взгляды. Близнецы испытывали все большую неловкость: во время экскурсии Роберт Фэншоу казался говорливым и услужливым, а сейчас будто язык проглотил. Молчание нарушали звуки самого кладбища: скрежет гравия у них под сапожками, шепот и завывание ветра в кронах деревьев. Птицы, машины. У Роберта хлопали фалды пальто, и Валентина вспомнила удаляющуюся фигуру, которую видела тогда, у канала. Ей стало страшно. «Никто не знает, что мы здесь». Потом она вспомнила герцогиню, оставшуюся у ворот, и успокоилась. Они подошли к мавзолею Ноблинов.

— Итак, — заговорил Роберт и тут же узрел в этом нелепую пародию на самого себя, экскурсовода по Хайгейтскому кладбищу, — это фамильный склеп. Он принадлежит вам, и вы можете приходить сюда, когда пожелаете, в часы работы кладбища. Мы оформим для вас пропуск как для родственников. Ключ найдете в столе у Элспет.

— Ключ от чего? — спросила Джулия.

— От этой двери. Кроме того, у вас есть ключ от двери между нашим задним двориком и кладбищем — правда, администрация кладбища просит ею не пользоваться.

— А вы пользуетесь?

— Нет. — У него екнуло сердце.

— Мы о вас все время думали, — сказала Валентина. — Удивлялись, почему нам никак не встретиться. Решили, что вы, наверное, в отъезде или…

— Мартин сказал, что это не так, — вклинилась Джулия.

— Поэтому мы растерялись: ведь мистер Рош говорил, что вы нам поможете…

Валентина подняла взгляд на Роберта, но тот, уставившись под ноги, долго молчал.

— Простите, — только и сказал он.

Он не мог заставить себя посмотреть в глаза двойняшкам, и они прониклись к нему жалостью, хотя обе затруднились бы объяснить причину. Джулия была поражена, что этот человек — совсем недавно сверх меры многословный, жаждущий рассказать им о кладбище столько, сколько никому никогда не понадобится, — сделался вдруг безмолвным и несчастным. Волосы упали ему на лицо, весь он как-то сжался. А Валентина подумала: «Он просто очень застенчивый — робеет перед нами». Поскольку Валентина и сама была застенчива, да еще постоянно терпела насмешки бойкой сестры; поскольку она никогда не видела, чтобы внешне обычный человек вдруг проявил такую неуверенность в себе; поскольку в этом зрелище было что-то глубоко личное и, наконец, поскольку присутствие Джулии придавало ей смелости, Валентина шагнула к Роберту и положила руку ему на локоть. Роберт посмотрел на нее поверх очков.

— Ничего страшного, — сказала она.

Он безотчетно почувствовал, что к нему вернулось нечто утраченное.

— Спасибо, — ответил он.

Произнес он это тихо, но с таким напряжением всех чувств, что Валентина тотчас влюбилась, хотя сама того не понимала, потому что ей не с чем было сравнивать. Они могли бы стоять так до бесконечности, но Джулия сказала:

— А-а… может, пойдем назад?

И Роберт ответил:

— Да-да, я обещал Джессике не задерживаться.