Сорные травы

– Зачем торопиться? Вы сегодня пережили потрясение. Вам нужно отдохнуть. А завтра я вас выпишу, – улыбнулся я пациенту, который выглядел совсем не так, как я его помнил и до операции, и после. Что-то в нём появилось. Пока ещё малозаметное, но всё более и более проявляющееся с каждой минутой разговора. Напор? Уверенность? Или признаки безумия?

– Спасибо, Иван Игоревич, – улыбнулся Тимошенко.

– За что? – поинтересовался я.

– За понимание. Я думал, что придётся всё долго объяснять, а вы сразу всё поняли и уверовали в меня.

– Э-э-э… – я не нашёлся, что сказать, так меня смутило его последнее заявление. Уверовать в него? Мания величия? Начальные признаки шизофрении? Так, без Деменко точно не обойтись. Надо бы его ещё сегодня натравить на этого «ходячего жмура». – Отдыхайте, Михаил. Конечно же, я вас понимаю. Валентина Матвеевна, проводите пациента в его палату?

Тут я поймал перепуганный взгляд старшей и сжалился.

– Ирочка, помогите Михаилу. А Валентина Матвеевна пусть ещё немного отдохнёт.

Медсестра подхватила руку Тимошенко и немного опасливо повела его по коридору.

– Иван Игоревич, – свистящим шёпотом сказала старшая медсестра, – я не ошиблась. Христом клянусь, не было ошибки. Спросите у Луканова. Мне не верите, ему поверьте.

– Да верю я вам, Валентина Матвеевна, – я устало отмахнулся. – И доверяю я вам как специалисту – вряд ли вы просто так ошиблись. Может, это такой симптом неведомой болезни? Впал человек в глубокую кому, вот вы его и приняли за мёртвого. Полежал немного и пришёл в себя. Сегодня уже столько всего навертелось, что я поверю во всё что угодно.

– А адреналин, а разряд? – всхлипнула медсестра.

– Всякое в истории медицины было, – я пожал плечами.

Ужасно хотелось ещё посидеть – всё тело ломило от усталости. Да и морально я жутко вымотался за сегодня. Но плановые больные никуда не делись даже в такой день, да и приёмник работал споро, одного за другим подвозили новых пострадавших. Видимо, сегодня у «Скорой» ударные стахановские сутки. И ещё надо было проверить неожиданную гипотезу – может, не одному Тимошенко повезло.

Через полчаса я выполз из палаты с мёртвыми пациентами – перещупав, переслушав всех по два раза. Нет, ни летаргия, ни глубокая кома, ни прочая экзотика не наблюдались. К сожалению. Люди были бесповоротно мертвы – уже начали проявляться трупные пятна на нижнерасположенных участках тел, помутнели роговицы, да и слизистые оболочки повысыхали. Мертвы, без вариантов. Трупы ничем не напоминали живчика Тимошенко, хотя, по словам Валентины Матвеевны и сбежавшего засранца Луканова, Михаил Тимошенко поначалу был с умершими полностью заодно и ни в чём от них не отставал. Но к финишу с ними не пришёл – дезертировал.

Минут через десять я уселся за посмертные эпикризы. Всё равно эту работу делать надо, а кроме меня сейчас и некому. Медсёстрам не доверишь, Луканов неизвестно где. Да и сегодняшние эпикризы хрен кто напишет. Я и сам не знаю, как их заполнять. Может, написать ту геморрагическую ерунду, что придумали полудурки из Минздрава? Так позориться перед Олегом Даниловичем не хочется. Пусть это и официальная версия, но ведь идиотская. Нет никаких признаков геморрагии у трупов. А значит, у здоровых тем более искать смысла нет.

Ещё два часа ушло на бумажки. Потом я забежал в администрацию, но шеф уже ушёл домой. Да и в администрации мало кто остался – Олег Данилович всех отправил по домам.

Выбравшись из больницы в ясное тепло раннего весеннего вечера, я не спеша прошёл на стоянку к своей машине. Тёмно-синий «фольк» – пусть и не шикарный кабриолет, но мне нравится. Мне в нём уютно, а для меня это самое важное. Вчера я оставил машину около больницы, поехал вместе с Леной. Сегодня пора забирать – и ехать домой.

Лена…

А я так и не связался с её родными.

Неприятно чувствовать себя сволочью. И то, что день такой ненормальный, – совсем не оправдание. Достал телефон, чтобы набрать хоть кого-то из общих знакомых. И с удивлением увидел надпись «Нет сети». Явно сюрпризы дня сегодняшнего никак заканчиваться не хотят. Плюнув и решив, что разберусь со всем этим завтра, я забрался в машину и выехал со стоянки.

Домой я добирался целый час – не ожидал, что встретится три крупных пробки и десятки битых машин, оттянутых на обочины. Кое-где дорогу украшали россыпи искристого стекла, в одном месте даже ещё не успели оттереть кровь с асфальта – и багровое пятно выделялось под ярким светом весеннего, пусть даже и склоняющегося к закату, солнца. Перед подъездом припарковалась «Скорая» – водила устало курил на лавочке, мрачно осматривая окрестности.

Лифт тоже не работал. Но это я никак не связывал с неприятными сюрпризами прошедшего дня. Частенько детище Элиша Грейвса Отиса отказывалось выполнять обязанности и выдавало самые разнообразные капризы, доводя лифтёра до белого каления. А вот жильцы в большинстве своём привыкли. Да и я не роптал. Забежать на восьмой этаж – хорошая гимнастика. Но вот сегодня я бы предпочёл небольшой подарок от современной техники – с радостью бы вознёсся на свой этаж в кабине лифта.