Сорные травы

Лысый кивнул и распахнул передо мной дверь башни. Уже заходя внутрь, я понял, что дверка-то непростая. И не зря Дэн открыл её сам передо мной – совсем не знак вежливости, а, скорее, неожиданное уважение. Я бы долго мучился с непривычки – дверца по толщине достигала сантиметров десяти и была полностью металлической. Некоторые офисные сейфы при виде этой двери покраснели бы от зависти.

– Поднимайтесь по лестнице, Иван Игоревич. Босс ждёт на втором этаже.

Половицы тихо поскрипывали под ногами, стены прикрывал такой же камень, как и снаружи, но у меня возникло ощущение, что это не более чем обманка. Судя по тому, что я видел, переступая порог, стены башни слишком толстые для обычных каменных блоков. Ступеньки тоже оказались крутоватыми. Так что быстро забежать по лестнице, как я привык, не получилось. Подъём круто поворачивал вокруг центрального ствола против часовой стрелки. Я вспомнил, что в Средние века так строили специально, чтобы хозяевам башни было удобнее защищаться клинками, чем врагам атаковать – мечникам атакующих труднее размахнуться для мощного удара. Но тут явно руководствовались иными соображениями. В современном мире обычный ПМ даст сто очков форы любому клинку, а АКМ поставит шах и мат в скоротечной партии.

– Поднимайтесь быстрее, Иван Игоревич, – донёсся голос Коломойского. – Чай остывает.

Олигарх ибн Бандитович развалился в глубоком чёрном кожаном кресле. Меня ждало кресло напротив – белое.

– Присаживайтесь, доктор, – усмехнулся Коломойский. – Добро пожаловать в мой скромный замок. Спрашиваете себя, почему именно здесь, а не в доме?

– Чужой монастырь, – пожал плечами я.

– Логично, устав тут мой. Но я всё же отвечу на незаданный вопрос. На меня сегодня совершили покушение. Второе за неделю. Хочу немного передохнуть. В башне мне спокойно.

– Для неудавшейся жертвы вы выглядите вполне нормально.

– Ребята опытные, вот и прикрыли. Но нервы у меня всё равно не железные. Знаете ли, Иван Игоревич, я немного отвык от таких сильных ощущений. Грешным делом, наивно подумал, что девяностые уже не вернутся.

Я взял со стола чашку с ароматным зелёным чаем, бросил в неё две ложечки сахара из тонкой хрустальной сахарницы, приютившейся на самом краю стола. Рядом стоял стеклянный чайничек, заполненный ещё наполовину. Глоток горячего чая неожиданно наполнил тихим, простым блаженством. Только сейчас я понял, насколько же хотелось пить. А с этим беспокойным утром нервы на таком взводе, что горло пересохло, словно я протопал с десяток миль по пустынным дюнам.

– Мне жаль, – вежливо ответил я. – Надеюсь, никто не пострадал?

– Ещё нет, – улыбнулся мне Коломойский. Но в его улыбке я увидел скрытую угрозу.

– Будете искать заказчика?

– А зачем? Я и так знаю.

– Ясно, – кивнул я, отпивая глоток. Вяжущая терпкость зелёного чая переплеталась с привкусами жасмина и какой-то ягоды. Вкусный напиток. Хоть я и люблю чай, и пациенты, бывает, приносят в качестве подарка дорогие сорта, но такого я ещё не пил.

Мы немного помолчали, наслаждаясь напитком и тишиной. Казалось, башня отсекает все звуки извне. Я в который раз задумался о реальной толщине стен.

– Я слушаю вас, Иван Игоревич, – промолвил Коломойский.

– Мне неудобно просить…

– Прекратите, – поморщился хозяин дома. – Давайте без расшаркиваний. Если вы ещё не заметили и не обратили внимания на мои подсказки, мир меняется. Быстро. И не в лучшую сторону. Так что сегодня я помогу вам, завтра, вполне возможно, поможете вы мне.

– Считаете, что мир изменился?

– Да, – коротко ответил Коломойский. И после небольшой паузы продолжил. – То, что на меня дважды напали, – это уже знак. В этом городе не было беспредела уже много лет. Никто даже не думал. А теперь за пять дней два раза – и к тому же разные люди, которых я считал подловатыми трусами, не способными ни на что. Для меня это знак. И ещё столица…

– А там что? – поинтересовался я.

– Там всё идёт к государственному перевороту.

– Не верится. Оппозиция ни на что не способна. Да и не встречал в сети упоминаний…

Коломойский рассмеялся:

– А откуда офисным хомячкам и прочим блогерам об этом знать? Не их короткого ума дело. Решают совсем другие люди. И поверьте, меня уже предупредили и спросили, на чьей стороне я буду.

– И на чьей же? – полюбопытствовал я.

– На правильной, – криво улыбнулся Коломойский. – Так что в скором времени будет очень неспокойно. И в стране… и, возможно, у нас.

– Очередная «народная демократическая» революция, что ли? – пробурчал я.

– Она самая, – кивнул Коломойский. – Но это не наша проблема. Пусть в Москве друг другу глотки перегрызают. Сюда я их не пущу.

– А сможете?

– Смогу. Этот город мой. И тут не будет ни заокеанских советников, ни представителей нынешнего правительства, ни прочей трижды двинутой оппозиции. Они все друг друга стоят.

– Прям благородный разбойник, – иронично проронил я.

– Есть немного, – тихо засмеялся Коломойский. – Только я бы засомневался насчёт благородного. Я люблю этот город, а не только пользую, как администрация.

– Спасибо, что хоть не только, – уколол я собеседника.