Сорные травы

– Она со мной везде прошла, – усмехнулся Коля. – Не брошу же я её сейчас. Тем более хлор злобно обходится с музыкальными инструментами.

– С людьми ещё хуже, – мрачно пошутил Вадим. – Всё взяли? Рыжего?

Марина вместо ответа легко хлопнула ладонью по своему рюкзачку, откуда донеслось возмущённое мявканье.

– Хорошо, – кивнул психиатр и первым рванул по лестнице, уже через плечо спросил:

– Знакомые есть на верхних этажах?

– Даже лучше, – ответила Марина. – У меня сестра живёт с мужем на пятнадцатом.

– Отлично, – кивнул Вадим. – Тогда идём в гости.

Толкотня началась только на пятом этаже. Шумно ухал лифт, хлопая дверями где-то на пару этажей выше. Какие-то идиоты решили устроить себе личную газовую камеру в лифтовой шахте. Помню, Машка много рассказывала про любителей кататься в инженерном детище Отиса при пожаре. Привычки городских жителей настолько шаблонны, что пожарным частенько приходится вытаскивать свежезапечённые тушки из лифтовой кабины после серьёзного пожара. Всегда находятся несколько уникумов, которые считают, что с помощью лифта спасаться комфортнее. Неожиданное отключение электроэнергии или возгорание на техническом этаже обычно отрезвляет их быстро. Жаль, ненадолго.

Как мне показалось, запах ещё немного усилился. Хотя, возможно, всего лишь воображение играет.

На седьмом этаже образовалась пробка посреди лестницы. Грузная тётка уселась посреди пролёта и страдальчески хваталась за левую сторону груди, не забывая тихонько подвывать. Перед ней возник вполне приличный затор из пары десятков людей – сама тётка и её вместительная поклажа создали непреодолимую баррикаду. Когда какой-то мужик попытался пролезть мимо тётки по перилам, она с неожиданной ловкостью ударила его сумкой по ногам, а потом цепко ухватила за штанину. Рядом с ней торчала худощавая приятельница с лошадиной физиономией и длинными осветлёнными патлами, очевидно, воспринимаемыми ею как прическа. Подруга пронзительно верещала:

– Вы звери, а не люди. Гиены! Человеку плохо, а вы даже помочь не хотите!

– Сейчас, – буркнул Николай и бочком протиснулся к страдалице. Ухватил мешок с добром, что пообъёмистее, и закинул на плечо.

– Стой, – остановил его Вадим. – Иван, глянь-ка!

– Угу, – кивнул я. Мне тоже показались странными несколько вещей. В первую очередь вполне здоровый цвет лица этой мадам. Сердечники выглядят похуже, особенно во время приступа. Да и то, что она так цепко ухватила мужика, заставляло задуматься. Приступ стенокардии или начало инфаркта миокарда не дают возможности пациентам хватать что-то хоть левой рукой, хоть правой, да притом ещё и в полную силу.

Я попробовал поймать левую руку страдалицы. Но она её активно убрала и завыла ещё сильнее. Тогда я ухватил в довольно-таки болезненный зажим правую руку, которую она и прижимала к груди. От боли и такой наглости женщина даже перестала стонать. Умолкла секунд на десять-пятнадцать. Как раз достаточно, чтобы я сделал выводы.

– Николай, – я повернулся к инструктору, – освободите лестничный пролёт. Эта женщина симулянт.

– А заодно истеричка, – добавил Вадим, споро расчищая лестницу.

Первые две сумки полетели назад практически синхронно. Николай мощным броском отправил мешок на нижний пролёт и ухватил Баррикадину Истериковну за руки. Громко выдохнув, он резко потянул её на себя. Женщина, не ожидав, что с ней никто не будет миндальничать, заорала. Чуть не потеряв равновесие, она всё же удержалась на ногах, полусбежав, полускатившись с лестницы.

Люди, шумно переговариваясь, бросились вверх по лестнице. Кто-то даже показал Николаю большой палец.

Псевдобольная уже не стонала. Она с ненавистью смотрела на нас. Причём больше искристого ледяного чувства доставалось Марине. Странно, ей бы на меня психовать или Николая. Но, видимо, и другие причины были, более женские, чтобы одаривать флюидами добра именно жену инструктора.

До пятнадцатого этажа мы добрались уже без приключений. С каждым этажом народу прибавлялось. Поклажи, на удивление, несли немного – хомячеством, кроме той тётки, никто не страдал. Лифт тяжело вздохнул и остался на верхнем этаже – больше желающих покататься на нём, похоже, не было. Мне даже стало легче на душе. Если бы кто-то там застрял, пришлось бы извлекать – а в условиях быстро приближающегося хлорного облака это ещё тот героизм дефис идиотизм.

Люди уже начали покашливать. Кое-кого вели под руку, так как сворачивало при приступе сухого раздирающего кашля в три погибели. Одному астматику стало плохо – его понесли двое мужчин на руках.

Когда уже поднимались с четырнадцатого этажа, открылись двери лифта этажом выше. Хлопнула дверь – и какой-то камикадзе бодро укатил мимо нас навстречу облаку.

– Бывают же идиоты, – пропыхтел Вадим.

Я согласно кивнул, не отвечая. Разговаривать не хотелось – и так при глубоком вздохе начинало неприятно щекотать трахею.