Сорочья Похлебка

— Во сне увидал,— заметил ядовито Атрахман, блестя своими чер¬ными, как угли, глазами.

— А тебе не поглянулось, видно, как о ябедниках заговорили? — ото¬звался Епископ.— Может, знаешь, о ком я говорю.

— Да черт тебя узнает...— огрызнулся Атрахман.

— Вре-ошь, знаешь. Вас с Патроном на одно лыко да в воду.

— Значит, по-твоему, и я ябедник?!— запальчиво перебил Патрон, готовый хоть сейчас вступить в бой.

— Постой ты, Патрошка,— останавливал От-лукавого.— Вишь, ведь в тебе комариное-то сало загорелось как... Ну, Епископ, договаривай, коли начал.

— Да чего мне договаривать, сами знаете,— мямлил Епископ.— Ко¬нечно, Фунтик ябедничает...

— Вот и врешь,— вступился Атрахман.— Говорю тебе, что врешь. Слышал?

— Ну, а ты скажи, почему ты знаешь, что Фунтик не ябедник?

— Нет, сначала ты скажи, почему он ябедник.

— И скажу...

— И скажи! Мы послушаем, как соврешь.

— А это было перед пасхой,— заговорил Епископ.— На послед¬ней неделе, когда говели. Как-то после вечерни я иду по коридору, а Сорочья Похлебка разговаривает с Фунтиком. Своими глазами ви¬дел... да! Я только подошел, они и замолчали. Какого вам еще ябедника надо?

— И вышел ты дурак, Епископ! — отрезал Атрахман.

— Конечно, дурак точеный,— согласился Патрон.— По-твоему, если меня отполевал давеча Сорочья Похлебка, так и я тоже ябедник... Под-шаяло, ваше преосвященство, на чердаке-то!..

Выходка Патрона рассмешила слушающую публику, а От-лукавого залился совсем ребячьим смехом, глубоко втягивая в себя поджарый живот. Шлифеичка тоже очень ядовито хихикал себе в кулак и по пути шлепнул Епископа по самой макушке.

— Заврахомся? — спрашивал Патрон.— Нашел ябедника... Ты давно пристаешь к Фунтику, и все напрасно. Давеча вон в городки,..

— Ну, в городки-то оно и следует поучить новичка,— резонировал Дышло.— Нас еще не так учивали... Помните Клешню или Чугунного Апостола? Меня замертво унесли после одних городков.

— Я нарочно и устроил городки под носом у Сорочьей Похлебки,— объяснял Епископ.— Пусть полюбуется на своего любимца... Не погляну¬лось, и прибежал в занятную.

— Опять врешь,— остановил Атрахман.— Разве впервой Сорочья Похлебка приходит в занятную? Окрести ногой хрюкало-то...

— Ты не лезь... говорю тебе. Не лезь,— шипел  Епископ.— Я знаю, почему ты за Фунтика вступаешься... На пасхе кто ему пряников по¬купал?

— Я покупал,— сознавался Атрахман.

— Если покупал, так и не заступайся...

— Да ведь ты знаешь, зачем я Фунтику пряников покупал? Вместе покупали: я — Фунтику, ты своей Матрешке...

— Теперь уже вы оба дураки,— решил Шлифеичка.— Вот вам завтра покажут таких пряников, что небо с овчинку покажется... Я говорил с Сидором. Вперед масло просит...

— Подлец!— загудели голоса.— В прошлый раз давали двугривен¬ный, какого еще ему масла?

— Мне все равно, не меня будут драть,— равнодушно проговорил Шлифеичка.— А что, братцы, разве запалим у форточки?

Через минуту одна белая фигура за другой прицеливались к форточ¬ке, а Патрон до того натянулся, что совсем опьянел.

— Важнецкая крупка,— молодцевато проговорил он, пошатываясь и сплевывая на сторону.

После курения у форточки бурсацкие головы приятно кружились, и никому не хотелось поднимать снова разговор об ожидаемой порке.

— Окно бы отворить, братцы...— проговорил От-лукавого, сидя на своей койке в старческой позе.

Шлифеичка распахнул среднее окно, из которого виднелся клочок неба и уголок Пропадинска. Кой-где в мещанских домиках слабо мига¬ли желтые огоньки. Картину рассыпанных построек замыкала небольшая Вшивая горка, которая стояла уже в предместье; солдатские казармы выделялись желтой расплывшейся линией. Ночь была лунная, тихая, с легкой изморозью. Такие ночи в Западной Сибири необыкновенно хороши.

— Вакат скоро...— задумчиво проговорил От-лукавого, заглядывая в окно.

— Як тетке поеду,— весело отозвался Патрон.— Она меня давно зовет...

— Да ведь у тебя нет никакой тетки? Ты как-то говорил...

— Как нет? Вот тебе раз... Да еще целых пара: выбирай любую да лучшую.

— Да не ври ты, Патрошка,— усовещивал какой-то голос из глубины Лапландии.— По крайней мере расстегнись, а то ворот лопнет от вранья-то...

— Я?! Врать?! Ей-богу, две тетки,— с азартом уверял Патрон, бол¬тая руками.— Одна за дьяконом в Шляповом, а другая вдова... Я к дья¬кону поеду. Мы с ним и шкалик раздавим и всякое прочее. Отличный дьякон... Его еще в прошлом году лошадь ушибла. И черт его знает, как его угораздило: в висок задней ногой угадала!

Вся бурса доподлинно знала, что нигде такого «отличного дьякона» не существовало, но Патрон в настоящую минуту был глубоко убежден в его существовании и приготовился со всеми подробностями расписать своего мнимого родственника.

— Вот Епископу хорошо,— прервал вранье Патрона сосредоточенный Дышло.— Он каждый год ездит... Атрахман тоже. Нынче поедешь, Атрахман?

— Конечно, поеду... У меня двоюродный брат попом в Ключиках. Отличное село.