Сорок бочек арестантов

— Ай-ай-ай! — закивал головой. — Я сейчас быстро-быстро и позвоню твой друг из Омска.

Повеселел Кока.

Ненадолго. А вдруг Мошкин намылился куда-нибудь? Выспался и пошел шляться по Еревану. У него ведь шило в одном месте. Прождешь в плавках до темной ночи. И бестолку.

Компания в наколках продолжала возбужденно играть в карты и пить водку.

Хоть подходи и требуй вернуть штаны!

«Ага, — подумал Кока, — отдадут. Догонят еще дадут».

Самое интересное, милиция тут же рядом ходит.

«Может, заявить о воровстве?» — задал себе вопрос Кока.

И сам ответил. Ну, заведут дело. И что — сидеть в Ереване и ждать конца расследования? Ясно, как белый день, не бросится армянская милиция искать его штаны с часами и троллейбусным талоном…

Кока усиленно напрягал извилины. В результате атаки на мозги вышел на умозаключение: раз милиция мирится с воскресной идиллией публики зековского пошиба, не гонит группу воровского риска куда подальше, значит, есть между ними джентльменское соглашение. Зачем зекам из-за паршивых штанов нарушать негласную конвенцию?..

Кока смело вступил в грязную воду, по самую шею вступил, и, преодолевая брезгливость, начал с головой погружаться в «филиал». Минут десять бултыхался. При этом ни разу не повернулся в сторону остатков от своих вещей.

Выйдя на берег после купания, готов был расцеловать себя за степень умственного развития. Поверх рубахи лежали родимые брюки. Сунул руку в карман один-другой.

«Может, еще искупаться?» — подумал.

И горько рассмеялся от личной наивности. Чего захотел — часов с талоном и мелочью.

Прямо на мокрые плавки натянул брюки и заспешил с берегов Ереванского моря-лужи в гостиницу…

Где застал пустой номер. Мошкин в это время бегал по окрестностям Еревана с брюками друга, расспрашивая аборигенов:

— Мужчину без штанов не видели?

Реакция была крайне разнообразная на щекотливый вопрос.

— Я сейчас тэбя самого без штанов дэлать буду! — кипятился один господин. — Какой смээшь позорить уважаемый чэлвэк?!

— Зачэм бэл дэнь нэ тэрпишь? — двусмысленно хихикал другой. — Бэз штанов ночь мужчина давай!

— Вай! Вай! Вай! Какой балной! Голый мужчин ищет. Болница врачам ловить надо.

Поздним вечером Мошкин вернулся в гостиницу.

— Зачем согласился с тобой ехать? — ворчал Кока.

— А я? Даже здесь, «без совести твоя лица», отоспаться не дал! С другого конца города разбудил. «Вас, — коридорная растарабанилась в дверь, — к телефону». Кому, думаю, понадобился? Оказывается, Николай Петрович без штанов кукует на берегах пустынных волн. Я уж грешным делом подумал, экзотическое насилие произошло.

— Разбудили его! Я новых часов лишился!

— Не зная дна, не прыгай в воду! На берегу жулье загорает, а он… Ихтиандр выискался! Плюйте, девки, на грудь, жить без моря не могу.

… А в далекой Сибири шел грибной дождик, и первые белые, которые в маринованном виде достойно дополняют экзотику армянского коньяка, лезли навстречу грибникам.

САМОЗАВАРКА

Среди носильных вещей обувь у Николая Калинова стояла особняком. В парадном углу гардероба. Если допускалась в нем недоглаженность брюк, пятно на рубашке, шарф веревкой, то с башмаков пылинки сдувались. Идеал поверхности приравнивался к зеркальной, и таковой она содержалась. Да не в шкафу, а при эксплуатации в жару и слякоть с использованием общественного транспорта. Николай Калинов не относился к тем российским гражданам, обувь которых пешком перемещалась только из машины до кабинета. Поэтому носовым платком не нос чистил, а туфли. Чуть непорядок, сразу в карман. Не рукавом ведь… Жена ворчала: платков не напасешься, все в тряпки перевел.

С детства такой. На улице грязь по уши. Николай в школу будто по заборам придет. Блестит обувь вопреки всем погодным катаклизмам.

— Калинов, ты что, ботинки в руках нес? — спросит учительница.

— Не, он на руках причапал, — скажут шутники.

Кроме красивой обуви, имелась еще одна страстишка — чай. Иной мужчина не заснет, не засмолив одну-другую сигарету. Сон не идет в голову без никотиновой накачки. Николаевой голове требовалось пол-литра чая осадить. И не давясь, а с чувством, толком, в одиночестве. Когда ни одна собака под ногами ритуала не путается. Домашние заняли спальные места, засопели в носоглоточные отверстия. Телевизор и радио в отключке. Даже газет не признавал параллельно чайной церемонии. Что называется, тет-а-тет с чашкой. Поднес к губам, сделал глоточек и под текучее тепло думай о жизни.