Сороки-убийцы

— Алан не подписал договор. Телевизионщики по-прежнему спорят насчет кастинга, а теперь им придется ждать, когда выяснится, кому принадлежат права, а это может означать, что переговоры придется начинать сначала.

Под столом заворочалась и заурчала Белла, и мои мысли, всего на миг, обратились к ошейнику, найденному Аттикусом Пюндом во второй спальне в Лодж-хаусе. Белла, собака Тома Блэкистона, которой перерезали горло. Ошейник — определенно ключ. Вот только к какому замку?

— Алан заводил разговор про телесериал в «Плюще»? — спросила я.

— Нет. Даже не упомянул о нем.

— Вы двое поссорились.

— Я бы так не сказал, Сьюзен. Мы разошлись во мнениях по поводу названия его книги.

— Оно тебе не понравилось.

— Мне показалось, что звучит слишком похоже на «Чисто английские убийства», только и всего. Не стоило мне начинать об этом, но книгу-то я тогда еще не читал, а говорить о чем-то нужно было.

— И именно тогда официант уронил тарелки.

— Да. Алан не закончил предложение. Я не помню, что он говорил. И тут раздался этот вселенский грохот.

— Ты сказал, что Алан разозлился.

— Верно. Он подошел к нему и все высказал.

— К официанту?

— ^Да.

— Он вышел из-за стола? — Даже не знаю, зачем я сделала упор на этом моменте. Просто этот поступок выглядел довольно необычным.

— Да, — подтвердил Чарльз.

— Ты не находишь это странным?

Чарльз задумался.

— Да не особо. Они разговаривали минуту другую. Алан, как я понимаю, жаловался. Потом пошел в туалет. А когда вернулся за стол, мы закончили ужин.

— Ты ведь не сможешь описать мне официанта? Имени его не знаешь?

На этом этапе мне нечего было особо предпринять, но у меня создалось ощущение, что что-то произошло тем вечером, когда Алан встречался с Чарльзом. Все нити сходились и сплетались воедино за тем столом. В тот самый момент, когда автор передал рукопись, что-то задело его, сделав раздражительным. Он повел себя странно, выйдя из-за стола, чтобы выговорить официанту за проступок, не имеющий к нему лично никакого отношения. В сданной рукописи отсутствует часть страниц, а два дня спустя писатель погибает. Я ничего не сказала

Чарльзу, потому как он наверняка ответит, что я попусту трачу время. Но ближе к вечеру я направилась в этот частный клуб с намерением в него проникнуть.

Это оказалось нетрудно. Администратор сообщил, что не далее как вчера в клубе работали полицейские, задавали вопросы про поведение Алана, его настроение. Я была его редактором и другом Чарльза Кловера. Ну конечно, мне можно войти. Меня проводили в ресторан на третьем этаже. Там было пусто, столы накрывали для ужина. Администратор назвал имя официанта, виновного в инциденте с тарелками в ту пятницу, и, когда я вошла, он ждал меня у двери.

— Да, все правильно, — подтвердил он. — Мне в тот вечер полагалось работать в баре, но рук не хватало, поэтому я стал помогать в ресторане. Те два джента как раз приступали к основному блюду, когда я вышел из кухни. Сидели они вон в том углу...

Многие из официантов в клубе были молодыми и выходцами из Восточной Европы. Но Дональд Ли не принадлежал ни к одной из этих категорий. Он приехал из Шотландии, что стало ясно, стоило ему заговорить, и было ему лет тридцать с небольшим. Он из Глазго, сообщил Дональд, женат, имеет сына двух лет. В Лондоне он вот уже шесть лет и доволен работой в «Плюще». Официант был невысоким, коренастым мужчиной, на плечах которого отпечатался груз жизненных невзгод.

— Вы бы поглядели, какие люди к нам заходят, особенно когда театры закрываются, — продолжал он. — Не только писатели. Актеры, политики — весь набор.

Я сказала ему, кто я такая и зачем здесь. Полицейские его уже допросили, и он вкратце изложил мне то, что сообщил им. Чарльз Клоувер и его гость забронировали столик в ресторане на половину восьмого, а ушли вскоре после десяти. Он их не обслуживал. Он понятия не имеет, что они ели, но помнит, что им принесли бутылку дорогого вина. Мистер Конвей был не в духе.

— Откуда вы знаете?

— Уж поверьте на слово. Вид у него был унылый.

— Тем вечером он сдал свой новый роман.

— Неужели? Что же, рад за него. Я сам не видел, впрочем, мне приходилось ходить туда-сюда. Хлопот был полон рот, а людей, как я уже сказал, не хватало.

С самого начала у меня сложилось впечатление, что он о чем-то недоговаривает.

— Вы уронили тарелки, — напомнила я.

Дональд хмуро посмотрел на меня:

— Только об этом без конца и слышу. Ну что за трагедия?

Я вздохнула:

— Послушайте, Дональд, — можно вас так называть?

— Я не на смене. Называйте как угодно.

— Мне просто хочется знать, что произошло. Я работала с Аланом. Я хорошо его знала и, если начистоту, не питала к нему особой симпатии. Но я не думаю, что Конвей покончил с собой, и, если вы что-то видели или слышали, это на самом деле может помочь. Все, что вы мне сообщите, останется между нами.

— Если вы не думаете, что он покончил с собой, то что тогда?

— Я вам скажу, если вы сообщите мне подробности, которые я хочу знать.

Ли задумался на минуту.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил он.

— Я присоединюсь, — сказала я.