Сороки-убийцы

— Он меня не узнал. Или сделал вид. Я напомнил, что мы встречались в Девоншире и он-де был так любезен, что прочитал мой роман. Конвей точно сообразил, кто я такой и к чему клоню. И стал со мной резок. «Я сюда пришел не с официантами разговаривать». Вот так он и сказал, дословно. И потребовал, чтобы я не мешал ему пройти. Говорил он тихо, но я в точности знал, чем все закончится, если я не поберегусь. Все то же самое: он успешный, на шикарной машине, живет в большом доме во Фрамлингеме. А я никто. Он член клуба. Я обслуживаю столики. Мне нужна эта работа. У меня ребенок двух лет. Так что я промямлил, что извиняюсь, и отошел в сторону. У меня от этого все внутри перевернулось, но что я мог поделать?

— Вас, наверное, порадовала весть о его смерти?

— Хотите правду, Сьюзен? Я был в восторге. Я не был бы более счастлив, даже если...

Он и так сказал слишком много, но я продолжала давить.

— Если что?

— Это не важно.

Но мы оба знали, что Дональд имел в виду. Я передала ему визитку, он сунул ее в верхний карман. Потом докурил вторую сигарету и затушил окурок.

— Позвольте задать последний вопрос, — произнесла я, когда мы двинулись обратно. — Вы обмолвились, что Алан спорил о чем-то. Вы не слышали ничего из его слов?

— Я находился слишком далеко, — покачал головой Ли.

— Как насчет людей за соседним столиком?

Мне хорошо запомнилась планировка комнаты. Посетители в буквальном смысле касались плечами друг друга.

— Вполне возможно. Если хотите, я могу узнать, кто там сидел. Фамилии заведены в базу.

Он ушел с террасы и вернулся в ресторан, чтобы исполнить мою просьбу. Я смотрела ему вслед и вспоминала оброненную им только что фразу: «...в большом доме во Фрамлингеме». Ему не было нужды выяснять название городка. Он и так знал, где жил Алан.

Внук

Человека, сидевшего тем вечером за ближайшим от Алана Конвея столиком и который мог слышать — а мог и не слышать — разговор, звали Мэтью Причард. И это было очень любопытно. Вам его имя может ни о чем не говорить, но мне-то оно хорошо знакомо. Мэтью Причард — внук Агаты Кристи. Когда мальчику исполнилось девять, ему с помпой передали права на «Мышеловку». Странно писать о нем, и звучит неправдоподобно, что он оказался там. Однако он член клуба. Офис компании «Агата Кристи лимитед» располагается буквально в нескольких шагах оттуда, на Друри-лейн. И как я уже упоминала, «Мышеловка» до сих пор идет в театре «Сент-Мартин», стоящем чуть дальше по улице.

У меня имелся номер его мобильного. Мы встречались пару-тройку раз на литературных мероприятиях, а несколько лет назад я вела переговоры насчет покупки его книги под названием «Большое турне». Это весьма занимательный рассказ о кругосветном путешествии, совершенном его бабушкой в 1922 году (издательство «Харпер-Коллинз» перебило мое предложение). Я позвонила Причарду, и он сразу меня узнал.

— Ну конечно, Сьюзен. Рад вас слышать. Как поживаете?

Я не знала толком, как объяснить, что мне нужно. Получалось, что я втягиваю его в настоящую загадку, расследование которой веду. Этот факт выглядел причудливо, и мне не хотелось обсуждать это по телефону. Поэтому я просто упомянула про смерть Алана Конвея — Мэтью был в курсе — и сказала, что хочу спросить его кое о чем. Этого оказалось достаточно. Как выяснилось, Причард находился совсем рядом. Он сообщил мне название коктейль-бара рядом с Севен-Дайелс, и мы договорились встретиться там вечером и пропустить по стаканчику.

Если потребуется описать Мэтью одним словом, я предпочту эпитет «приветливый». Ему лет семьдесят, и, глядя на его взъерошенные седые волосы и красноватое лицо, можно предположить, что он прожил жизнь на полную катушку. Смех его слышен по всей комнате: так задорно и весело смеется моряк, отпустивший только что соленую шутку. Войдя в коктейль-бар, он выглядел безупречно в спортивном пиджаке и рубашке с открытым воротом и, вопреки моему предложению, настоял, что сам заплатит за напитки.

Мы поболтали немного про Алана Конвея. Он выразил свои соболезнования, сказал, что ему всегда нравились его книги. «Очень, очень умные. Всегда неожиданные. Полные отличных идей». Слова я помню в точности, потому что корыстная моя половина размышляла о том, нельзя ли поместить их на заднюю обложку: похвала творчеству Алана Конвея из уст внука Агаты Кристи отнюдь не помешает будущим продажам. Мэтью спросил, как умер Алан, и я ответила, что полиция подозревает самоубийство. Это его огорчило. Как человек полный жизни, он с трудом мог понять, почему кто-то предпочитает добровольно покончить со своей. Я добавила, что Алан был серьезно болен, и он кивнул — это придавало поступку хоть какой-то смысл.

— Знаете, я видел его неделю назад или около того, — сказал Мэтью. — В «Плюще».

— Об этом-то я и хотела вас расспросить, — заметила я. — Он ужинал со своим издателем.

— Да, верно. Я сидел за соседним столиком.

— Мне очень интересно узнать, что вы видели. Или слышали.

— Почему бы вам не спросить у издателя?

— Я спрашивала. Чарльз рассказал мне, что помнил, и я пытаюсь заполнить пробелы.