Сороки-убийцы

Тем, кого это касается

Много слухов про Роберта Блэкистона ходит по деревне. Некоторые намекают, что он может иметь отношение к трагической смерти его матери, Мэри Блэкистон, в пятницу в девять утра. Эти россказни неприятные, глупые и ошибочные. В этот час я была с Робертом в его квартире над гаражом и провела с ним всю ночь. Если потребуется, я готова присягнуть в этом перед судом. Мы с Робертом собираемся пожениться. Пожалуйста, проявите к нам немного доброты и прекратите распространять злые сплетни.

Джой Сандерлинг

Джеймс Фрейзер был поражен. Была в его характере черта, привитая за время воспитания в английской частной школе, которую с легкостью задевало любое проявление эмоций. Даже пара, держащаяся за руки на улице, и то казалась ему нескромной, а уж эта декларация — иного снова он подобрать не мог — и вовсе выглядела из ряда вон выходящей.

— О чем она только думала?! — воскликнул он, когда они отошли.

— Вас поразило содержание этого воззвания? — отозвался Пюнд.

— Больше вы ничего не заметили?

— Чего?

— Того, что посланная сэру Магнусу Паю угроза и признание Джой Сандерлинг были отпечатаны на одной и той же пишущей машинке.

— Боже правый! — Фрейзер заморгал. — Вы так думаете?

— Уверен. Хвостик у буквы «е» бледноват, а «т» слегка наклонена влево. Это не просто одинаковая модель. Это одна и та же машинка.

— Вы считаете, это она написала письмо сэру Магнусу?

— Такое возможно.

Несколько шагов они шли в молчании, потом Пюнд снова заговорил:

— Мисс Сандерлинг вынуждена была это сделать, потому как я ей не помог. Она готова принести в жертву свое доброе имя, прекрасно сознавая, что новость эта может достигнуть ее родителей, которые, как девушка дала нам понять, не одобрят такого поведения. — Сыщик помедлил немного. — В деревне Саксби-на-Эйвоне есть нечто, что меня беспокоит. Мы с вами, друг мой, уже говорили прежде о злобности молвы. О маленькой лжи и умолчаниях, которые никто не в силах разглядеть или выявить, но которые, сливаясь воедино, способны отравить человека не хуже дыма в горящем доме.

Сыщик обернулся и обвел взглядом дома, обступившие объятую тенью площадь.

— Они роятся вокруг нас, — продолжил он. — Уже приключились две смерти; три, если считать ребенка, погибшего в озере много лет назад. Все эти три смерти связаны. Нам необходимо действовать быстро, пока не произошла четвертая.

Он пересек площадь и вошел в гостиницу. А за спиной у него селяне продолжали негромко переговариваться и качать головами.

Часть IV Мальчик

1

Аттикус Пюнд проснулся с головной болью.

Он осознал это еще прежде, чем открыл глаза. А стоило ему их открыть, как боль многократно усилилась, словно она наблюдала за ним, притаившись в засаде, а теперь совершила бросок. От этого натиска у него перехватило дыхание, и он мог только потянуться за оставленными накануне вечером рядом с кроватью таблетками, которые ему дал доктор Бенсон. Каким-то образом рука нащупала их и схватила, но вот найти стакан с водой, также приготовленный заранее, не удавалось. Не важно. Он сунул пилюли в рот и проглотил всухую, чувствуя, как они царапают горло. Только несколько минут спустя, когда таблетки благополучно попали в организм, начали растворяться и, всасываясь в кровь, понесли обезболивающие вещества в мозг, Пюнд нашарил стакан и припал к нему, смывая горький привкус во рту.

Довольно долго он лежал неподвижно, втиснувшись плечами в подушки и созерцая тени на стене. Постепенно комната снова обретала фокус: шкаф из дуба, великоватый для пространства, в котором стоит, зеркало, пятнистое от времени, репродукция в рамке: вид на улицу Ройял-Кресент в Бате, тяжелые шторы — если их отдернуть, взору откроется кладбище. Что же, вполне уместно. Ожидая, пока боль отступит, Аттикус Пюнд размышлял о своей быстро приближающейся тленности.