Сороковник. Части 1-3 (+1 гл. 4 части)

— Не волнуйтесь, — с улыбкой говорит леди Аурелия. — Вашу Нору уже приняли в семью. А у собак данной породы негласный закон: самок и детёнышей не обижать. К ней относятся как к щенку.

В тени двух вековых лип притаилась резная скамейка. Там мы и усаживаемся. Собаки бегут выразить нам своё почтение.

— Обратите внимание на их медальоны, — хозяйка притягивает к себе одного из псов за ошейник. На золотом кругляше оттиснута литера B. — Это Боб. Если вы не запомнили сразу всех, то по инициалам без труда распознаете их самостоятельно. Когда понадобится о чём-то их попросить, помните: ключевое слово в приказе — имя собаки.

Я даже улыбаюсь.

— Вряд ли у меня возникнет такая необходимость.

— Не загадывайте дорогая. Вы можете захотеть пройтись по саду одной; он достаточно обширен, как вы уже убедились, с непривычки можно и заблудиться, а людей поблизости не так уж и много. Наши псы чувствуют тревожное состояние издалека, и если вам понадобится помощь — достаточно мысленно позвать, и появится тот, кто ближе. Будьте уверены, он доставит вас в нужное место.

На скамейку с шумом опускается большая чёрная птица. Опять… Шпионит он за мной, что ли?

— А, это ты, Абрахам, — улыбается леди. Ворон, делая вид, что я ему совершенно неинтересна, подставляет хозяйке голову. Заполучив порцию ласки, вспархивает на липу и начинает увлечённо выковыривать клювом какого-то жука.

Зависает пауза.

— Иоанна, — говорит леди Аурелия, — простите, что затрагиваю этот вопрос, но сын не решался обсуждать это сам и поэтому попросил меня. Видите ли, тема столь деликатна…

В груди так и ёкает. Мне сразу падать в обморок или бежать? Она продолжает с небольшой заминкой:

— Мне очень жаль, что обстоятельства сложились так, что вы расстались с сэром Васютой. Он бывал у нас неоднократно, и могу сказать: свободной женщине не полюбить такого мужчину просто невозможно. Но речь сейчас не об этом. Я слышала, вы настаиваете на продолжении своего Сороковника? А вы не подумали, что можете быть беременны? Дорогая, даже если вы совсем недолго были вместе, вероятность не исключена, и вы не можете подвергнуть своё будущее дитя такому риску.

«Хоть бы ты ребёночка от меня понесла, — снова шепчет мне Васютин голос, — хоть бы память о себе оставить…»

Я ничего ему тогда не ответила. Но сейчас, похоже, отмолчаться не удастся.

Не свожу глаз с ворона. Похоже, он решил заменить собой дятла: так усердно долбит ветку, аж щепки летят.

— Нет, — говорю, наконец. — Нет, леди Аурелия, я не беременна.

Она колеблется.

— Но ведь ещё такой маленький срок. Вы не можете быть уверены…

Могу. Вряд ли в этом мире существуют тесты на беременность, но в моём случае — ни о каких пресловутых двух полосках просто не может быть и речи.

— У меня уже не будет детей. — Мне тяжело об этом говорить, но придётся, чтобы раз и навсегда отсечь все поползновения к продолжению темы. — Я трудно рожала. И врач, который делал кесарево, сразу же, пока я не отошла от наркоза, сделал ещё кое-что, чтобы избавить меня от дальнейших неприятностей, если мне снова захочется родить.

— Дальнейших неприятностей? — повторяет она поражённо. — Это, позвольте же спросить, каких же?

— У меня остановилось сердце. Прямо там, в операционной. То ли аллергия на наркоз, то ли… никто так толком и не понял. Я умерла на три с половиной минуты. Хорошо, что мой врач в своё время два года проработал в реанимации, не растерялся, да и навыки сохранились — спас. Будь на его месте кто-то другой…

— Да, — говорит она тихо. — Да, я понимаю. Простите, Иоанна. Но как же так? Он даже не спросил у вас, решившись на такое варварство? И это — врач?

— Не могу его осуждать. Если бы не он, мои девочки, едва родившись, остались бы сиротами. Да и не случилось мне после этого встретить мужчину, от которого хотелось бы детей, а сейчас уже возраст не тот, чтобы об этом думать.

— Ах, оставьте, — с досадой прерывает она. — Мне приходилось принимать роды у женщин и постарше. Знаете, когда вдруг возвращаются с многолетней войны мужья, которых уже мысленно похоронили, тут уж их жёнам не до возраста. Вспомните Марту: её матери было сорок восемь, когда она её родила, и такой случай только у нас в округе не единственный. Но простите ещё раз, что мне пришлось заговорить об этом. Буду с вами откровенна: ваша возможная беременность — единственное препятствие, которое мешало Майклу окончательно решиться отпустить вас.

Я только вздыхаю. Ещё бы. Подозреваю, что материнский инстинкт развит у сэра даже в большей степени, чем у его матушки, ему просто необходимо опекать кого-то. И хорошо, внезапно думаю, что вот я ухожу — а заместительница у меня уже есть. По-крайней мере, пусть лучше Гелю окружает заботой, чем какую-то незнакомую мне новую ученицу…

Ворон срывается с измочаленной ветки и улетает. Летит он, между прочим, к озеру, и явно в направлении прогулочных судёнышек. Чего ему на месте не сидится? Хочет выпросить побольше ласки там, где барышень много? Золотая леди провожает его взглядом.