Сороковник. Части 1-3 (+1 гл. 4 части)

Перевожу дух. Мать, неодобрительно вякает проснувшийся внутренний голос, чтой-то тебя с утра не в ту степь понесло. Ты отвлекись, что ли, поди умойся, пока ванная свободна, слыхала вчера — хозяин там плескаться любит? Чай, после тренировки привык водными процедурами заниматься, вот и займёт.

В темпе одеваюсь, умываюсь и выглядываю с кухни во двор уже на законных основаниях: надо бы выпустить Нору. И пользуюсь возможностью ещё немного полюбоваться на бесплатное зрелище. Словно почувствовав мой взгляд, Янек оглядывается, машет мне, затем кивает на собакина: мол, пусть побегает, приглядим. Ага. Ныряю за дверь. Щёки горят.

И ничего удивительного, что меня так заводит, огрызаюсь запоздало. От физиологии никуда не деться. Столько лет одна, что сердце обмирает от одного вида такого вот… ух, как я понимаю Галу…

Вдох, выдох. Сердце тоже мышца, её можно успокоить и расслабить. Можно воспользоваться нехитрым визуальным приёмом: повесить воображаемый замок, замкнуть на два оборота и выбросить воображаемый ключ в воображаемую реку.

Вот так. Там их, замков, много: одним больше, одним меньше… Уже спокойно возвращаюсь к дверной щёлочке.

Щитов с мишенями во дворе два. Один для копья, другой для дротиков — стало быть, Янкин полигон. Пацан, как и дядечка, обходится без рубахи, и, хоть с виду тощенький, а уже кое-где обрастает, обрастает мышцами. Дротики поменее копья, летят дальше. Прикинув на глаз расстояние полёта и силу замаха, я впадаю в уныние: пара таких бросков, и вывих плеча мне обеспечен. Нет, дротики — не моё, лучше и не примеряться.

Пойду-ка, насчёт завтрака похлопочу, ведь придут сейчас голодные копейщики, им чайку с сухариком не предложишь. Правильно я вчера с кашей подсуетилась. Тут, наверное, почти как у Гоголя: «У меня, когда свинина — всю свинью давай на стол, баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся!», аппетиты у всех здоровые, диетами не испорченные. Такую массу мышц чем-то надо поддерживать. Работающую массу, между прочим, жирком не заплывшую… Что это там вчера на крыльце про дружину толковали?

Печь вытоплена, дрова прогорели до угольков, чугунок с упаренной за ночь гречкой заботливо сдвинут на край плиты. Это во сколько же ребята просыпаются, если и по хозяйству успевают, и по воинским делам? Сдаётся, пораньше рассвета. Входит Васюта и сразу заполняет собой полкухни. Рубаха небрежно перекинута через плечо. Глаза у меня уже привычно округляются.

— Доброе утро, мальчики, — говорю, спохватившись. Почему у меня вырывается это «мальчики» — не знаю, но им нравится. Скромно опускаю взор.

— Доброе, — гудит Васюта, и, проходя в ванную, вопросительно поднимает брови. Как, мол, оно, после вчерашнего? Я киваю, слегка прикрыв глаза. Нормально, мол. Порядок.

— Доброе, — почти баском отвечает Янек. Он — к рукомойнику, плещется, фыркает. Усаживаю их завтракать и делаю вид, что не замечаю невесть откуда взявшегося третьего стула. Щедро сдабриваю кашу маслом, добавляю ломти баранины. Ишь, как мужички натрудились с утра, сейчас им всё впрок пойдёт! Они по-прежнему обнажены по пояс (видать, дома не зазорно), с полотенцами на шеях, как после бани.

— Красивые вы мужики, — говорю, не сдержавшись. — Вот кому счастье-то достанется…

Васюта шутливо пинает племянника.

— Слыхал? Это она про меня сказала!

— Нет, про меня! — Янка краснеет от удовольствия. — Ванесса, я ведь тоже красивый?

Васюта делает страдальческое лицо.

— Красавец писаный, — говорю серьёзно. — А молодец-то какой, через год-другой тебя ещё перегонит!

И видно, что мои слова приятны обоим.

— Всё собрала? — неожиданно спрашивает Васюта.

— Вроде, всё… — Я в недоумении оглядываю стол. Чугунок с кашей, две миски, ложки, крынка с молоком, кружки… Что ещё?

— Себе-то миску поставь, хозяюшка. Без тебя не начнём.

Янек прячет улыбку. Я понимаю, что вопрос не обсуждается.

Видимо, я угодила, потому что оба сидят довольные, как коты в сметане, и уходить по своим делам им явно не хочется.

— Добро, — говорит, наконец, Васюта. — Что на обед думаешь? В леднике у меня говядина, хоть на борщ, хоть на горячее, баранов пара; сходишь, посмотришь. Да сама ничего не тягай, нас зови, кто ближе.

Мы переходим к обсуждению дневного меню. Завтрак-то я одолела, а вот к обеду придётся особо расстараться, с учётом столующихся у Васюты сотоварищей. А-а, где наша не пропадала! Как-нибудь отдежурю у плиты, это не квартальные отчёты верстать, когда над потерянной цифрой полдня сидишь до рези в глазах. Муромец проводит меня по всем кладовкам, схронам и заначкам. Нора следует за нами по пятам, обнюхивая новые местечки, и время от времени ей перепадает толика внимания от хозяина, так что я начинаю понемногу ревновать. Нет, ей-богу, пусть своего Хорса по загривку треплет!