Сороковник. Части 1-3 (+1 гл. 4 части)

Конечно, я тут же вручаю ей вторую скалку, фартук, несмотря на который, она тут же пачкается в муке по самые брови, донельзя довольная. Видела бы… нет, не прислуга, а видели бы боевые подруги, с каким упоением амазонка-Мастер ваяет из теста какие-то фигурки, в которых сперва с трудом, но потом всё лучше узнаются коняшка, птица, собакин. И, в общем, неплохо получается, хоть я-то надеялась, что мне помогут именно мелочёвку лепить, мне с ней нелегко бывает. Но раз человек старается, душу отводит… Замечаю только:

— Сделай тесто покруче, а то ведь расползутся, как начнут подниматься, и не узнаешь потом, кто где был!

— Без сопливых обойдёмся, — говорит она важно. — Будьте уверены: лепили мы пироги, лепили! Куда ставить-то?

Выделяю ей отдельный противень и плошку запаренного изюма с черносливом, и вот уже зверушки награждаются глазами, носами, конопушками… Красота, да и только.

Распахивается наружная дверь, и в кухню влетает встрёпанный Янек.

— Ты чего? — удивляюсь я. Он, смущённый, пытается бочком прошмыгнуть мимо нас в зал, а сам аж красными пятнами покрывается. Причина его странного поведения в полный рост высится на пороге, воинственно уперев руки в боки. Чтоб мне пропасть! Кустодиев, Васнецов и Суриков заработали бы по инфаркту, увидев эту диву красоты неописуемой, стати королевской, с косищей ниже пояса, глазищами в пол-лица… Даже Лора восторженно присвистывает. Нехилая девушка и не боязливая. Потому что, сразу видно, пришла разборки устраивать. Стоит, замерев, не хуже меня на тренировке, и только ветер снаружи чуть колышет подол лазоревого сарафана. И переводит озадаченный взор с меня на Лору, с Лоры на меня, видимо, гадая, кто из нас ей нужен.

Как хозяйка, начинаю первой я.

— Ну и что тебе здесь, голуба, надо? — спрашиваю миролюбиво. — Мальчика нашего зачем пугаешь? Ян, — это парню, — иди-ка, с мужичками посиди, тебе в бабские склоки лучше не влезать, а то зацепят ненароком.

А сама внимательно Ольгу эту рассматриваю. Поскольку вдруг понимаю, от кого наш мальчик мог так шарахнуться. Так вот ты какая… домогательница.

И своими уже неблизорукими глазами совершенно не в тему рассматриваю расшитые рукава на её рубахе.

Она, определившись, набирает в грудь воздуху. Сейчас начнётся…

— Ты проходи, Оля, не стой на пороге-то, — говорю ласково. — Гостям всегда рады. Пироги будешь с нами лепить?

Тут главное — из колеи противницу выбить, не дать ей по задуманному сыграть.

Она раскрывает рот для ответа.

— С капустой пироги, — перебиваю я её, — с грибочками, с яблоками и изюмом. Ты какие больше уважаешь?

— С рисами, — неуверенно отвечает она. Глазами — хлоп-хлоп… Совсем растерялась. Ой, а годочков-то ей, хорошо если двадцать будет, а глазищи синие — совершенно наивные, дитячьи, как у давешнего Петрухи. Вот на мальца и запала, сама-то разумом ребёнок. С рисами… Мои девахи так говорили, когда были маленькие: с рисами пироги… С кем тут связываться?

И энто дитё Васюта из дому попёр? Не разобравшись, хотя бы, по отечески?

— А-а, — тяну понимающе, — это мы можем. И рис есть, и яйца, и лук зелёный. Проходи, сейчас начинку сделаем. Теста у меня, видишь ли, много получилось, нужно куда-то девать.

Её первоначальный запал проходит. Пока она, не спеша, цепким взглядом окидывает поле деятельности, я тоже не теряю времени даром, пытаясь её просчитать. Пышненькое телосложение говорит о явной любви к пирожкам, булочкам и всякой прочей сдобе — это я по себе сужу, — а ловкие ручки с музыкальными пальчиками так и рождены для тонкой работы вроде фигурной защипки теста. И смотрит-то она с пониманием, оценивающе, и уже комок теста прижимает, дабы проверить — дышит ли, как подошло? И стрельнула взглядом на противень, почти заполненный Лориными творениями, даже головой качает — видать, ей такое в новинку. Хорошая будет помощница. Выделяю и ей фартук и скалку, выставляю кастрюльки с начинками, в общем — не даю ей и слова сказать.

— Маленькие да фигурные пирожки мы для себя заделаем, — поясняю, — а для мужичков, что к вечеру придут, на больших противнях цельные поставим. Уважаешь?

— Уважаю, — говорит. А голос-то приятный, низкий, прямо почти как у меня. Ещё немного — и заворкует. — У меня мама, пока жива была, любила такие делать, говорила, возни меньше. А вот мне нравится махонькие лепить…

Лора помалкивает, ухмыляясь — должно быть, ей интересно, чем всё закончится. Девушка-то до того хозяйственная, что, захлопотавшись, уже не помнит, зачем пришла. А я и не спрашиваю. К тому времени, как выставляется в тёплое место на расстойку первый пирог с капустой, поспевает рис. Откидываем его, студим, добавляем рубленых яиц, лучку зелёного и лучку колечками, обжаренного, специй. Смотрю, в азарт дева вошла.

Вот и хорошо; не станешь ты глаза выцарапывать тому, с кем из одной квашни тесто делила.

Забалтываю несколько яиц с сахаром, обмазываем ими Лорины художества и ставим в печь. Маленькие, быстро дойдут.