Сороковник. Книга 2

Четверо, что в засаде, отшатываются, затем также принимают боевые стойки. Мне хочется заткнуть уши, чтобы ничего не слышать, но я лишь закрываю глаза, потому что ничем ни себе, ни невесть откуда взявшейся защитнице помочь не могу. Тянуться к луку — привлечь к себе внимание хотя бы одной из этих тварей, а с меня одной как раз довольно, остальных не понадобится. Остаётся только ждать. Если через десять секунд не замолчат, говорю себе, — открою глаза и попробую дотянуться хотя бы до стрелы. Кинется какая гадина — пусть кусает, успею пришпилить наконечником; укусит — за пять секунд не помру, змеиный яд не цианистый калий, через дорогу переползу как-нибудь, а там до сэра Джона ребята донесут, не бросят…

Досчитав до десяти, хватаюсь за стрелу, и в этот момент становится тихо. Изгибаясь, скрываются в траве буро-серые хвосты, сбивая ешё не высохшие капли со стеблей. Запоздало меня начинает колотить.

А… эта змея, новая, почему не уползает? Откуда взялась? И что мне с ней делать?

Спасительница моя подозрительно быстро теряет в объёмах. Метаморфозы касаются всего тела. Головка становится более округлой, рожки пропадают; смешно дрыгаясь, с боков заметно укоротившегося туловища пробиваются и вырастают лапки. Самым последним сменяется окрас, переходя в изумрудно-жёлтый.

Ящерка. Полосатая ящерка.

Слежу за ней, не дыша.

Она осторожно трогает каменную поверхность. Царапает коготком. Пробует укусить, затем лизнуть. Задирает головку, таращится на облака. Шустро разворачивается ко мне, рассматривает, склонив голову набок. В общем, очень напоминает Гелю на первой прогулке. Как сказал бы сейчас Мага — и что это за чудо природы?

Она вразвалочку подходит к моей руке, застывшей на колчане, и… кусает за палец. Не больно, лишь слегка прихватывает, наверное, чтобы привести меня в чувство.

— Здрассте, — только и могу сказать я. Неимоверно глупо, но ни на что иное у меня ума не хватает. Ни одной догадки в голове. Но вот кое-что начинает проклёвываться.

— Ты, значит, и есть Галин дар? — уточняю я. Она прыгает мне на руку и пытается грызть браслет. — Эй, что ты делаешь? Всё равно не перекусишь! Ты есть, что ли, хочешь? Посмотри, сколько живности вокруг летает, зачем тебе железяка!

Ящерка, сдавшись далеко не сразу, отпадает от браслета и задумчиво обозревает окрестности. И вдруг в стремительном прыжке взвивается вверх и влево. Крошечные мощные челюсти схлопываются. Не повезло стрекозе.

И ближайшей мухе тоже не повезло. Еды здесь достаточно.

Виновато покосившись на меня, ящерка сползает по склону камня и скрывается в густой траве. В полном обалдении смотрю ей вслед.

Может, она просто засиделась и ей нужно размять лапки? Вон, с каким восторгом она по сторонам смотрела. Любовалась. Ещё бы, столько дней в темноте добровольно просидеть, а до того — при умирающей хозяйке. Не сахар…

Да пусть побегает.

А если не вернётся?

Опять ты себя заранее накручиваешь. С чего бы ей не возвращаться? Ваня, она, между прочим, тебя выручать кинулась. Это ж не просто так. Похоже, она к тебе привязалась. Может, заодно считает тебя… мамой? Ну, да, уныло думаю, под сердцем выносила, выходила, выкормила… Откормила. У Галы вроде бы она была намного меньше. Тусклее. И плоская абсолютно. Признаков жизни даже не подавала, только цвет меняла в зависимости от Галиного настроения…

Я разминаю затёкшие ноги, обуваюсь и даже рискую пройтись по почти высохшей траве. Каменный стол заметно разогрелся под солнечными лучами, я снова на него присаживаюсь и, когда из травы высовывается знакомая зелёная морда, вытягиваю навстречу ногу. Ящерка ловко вспрыгивает на сапог и вскарабкивается по мне наверх. Блаженно плюхается пузом на камень. Греется. Даже глаза прикрывает.

— Ну — говорю осторожно, — и как мы будем жить дальше? Кстати, спасибо. Ты молодец.

Она недовольно приоткрывает глаз. Закрывает. На морде прописано: отвали, не видишь — наслаждаюсь…

Даю ей минут пять покейфовать. Затем решительно заявляю.

— Хватит, подружка. Хорошего понемногу. Пора нам и… — Она разворачивается и злобно фырчит. — Эй! Это ты мне, что ли?

Она припадает к земле, как рассерженный динозавр, яростно бьёт хвостом. Я на всякий случай отодвигаюсь.

— Да что случилось-то? Что не так? Обидела тебя?

Удары хвостиком вправо-влево не прекращаются.

— Я хотела только сказать, что уходить пора, подруга, у меня дел полно. Ты же хорошая девочка, умница, собирайся…

Кажется, в меня сейчас плюнут.

— Да ты… — Опешив, встаю. — Ну и оставайся здесь одна. Ты просто невоспитанная… Да объясни толком, чего ты хочешь? Я не понимаю!

Она раздувается от злости, пыхтит, топчется, и неожиданно становится лазорево-синей. И прямо-таки хмурится грозно. Похоже, действительно пытается объясниться. Ой, думай, Ваня, срочно думай, пока не покусали. Цвет она сменила… синий… голубой… А-а! Цвет сменила!

Неожиданно для себя самой фыркаю. На меня сходит озарение.