Сороковник. Книга 3

После моциона наливаю в Норину миску свежей воды, заодно оставляю покушать и долго объясняю собакину, почему со мной нельзя. Что ей делать среди толпы? Не прогулка это получится, а сплошной надзор за собачьим хорошим поведением. Да, мне очень стыдно: в который раз я оставляю тебя одну, Нора, но потерпи, вот приедем скоро в Каэр Кэррол, уж там-то нагуляешься, и безо всякого присмотра!

Собакин, задобренная половиной банки ветчины, в общем-то, не обижается; покружившись на коврике, плюхается и для порядка вздыхает, закрывает глаза. Ждать, так ждать, хозяйка. Отпускаю. И я, наконец, выхожу из дому, рассовав по карманам несколько золотых и серебряных монет.

Ключей у меня нет, да и не помню, чтобы Мага ими пользовался: в своё время он просто настроил на меня вход. Да что я, в самом деле, это же дом-умница, он никого чужого не впустит, закрылся же однажды наглухо, вычислив Омаровых соглядатаев! Поэтому я лишь прикрываю за собой дверь, и та захлопывается с весёлым стуком, будто желая доброго пути. Ах, что за умный дом! Надо бы расспросить о нём подробнее…

Звуки марша слышны отчётливей. Флаги вьются, упущенные шарики летят в небо, балкончики содрогаются под ликующими барышнями. По центру мостовой неспехом проезжают несколько рыцарей в парадных доспехах, а вслед за ними — глазам не верю — шествуют в окружении друидов белый и бурый медведи и четыре боевых пса, все в сияющей броне, с позолоченными когтями. У меня перехватывает дыхание.

— Хорс! — не выдержав, окликаю. Но ни один из громадных псов даже ухом не ведёт, мой голос им незнаком. И у меня, как ни странно, отлегает от сердца. Сэр Майкл не упомянул о Хорсе, но ведь Васюта, уходя, забрал его с собой! И если он жив… нет, не если, а просто скажу: Хорс наверняка сейчас рядом с хозяином, да и Чёрт, как боевой конь, дорогого стоит. Где бы Васюта ни был — он не один. На миг закрываю глаза. Всё хорошо. Я верю.

Но вот уже публика на тротуарах начинает всё более поглядывать и прохаживаться в сторону центральной площади. Что ж, и мне туда же. Отрываюсь, наконец, от родного порога и вливаюсь в общий людской поток.

"Поток", конечно, громко сказано, это же не мегаполис. К тому же, двигаются все с разной скоростью: кто-то пошустрее лавирует щучкой, спеша, или может, в силу непоседливого характера, кто-то притормаживает — перекинуться парой слов со знакомыми. Я не тороплюсь, чтобы ни на кого не налететь, случайно заглядевшись по сторонам. С любопытством рассматриваю наряды дам и их спутников, стараясь делать это исподволь, не в упор, пытаюсь отгадать хотя бы приблизительно, откуда те или иные веяния могли отразиться в одежде. А через несколько кварталов до меня доходит одно интересное обстоятельство.

В пестроте нарядов различных времён мой глаз уже неоднократно отмечал нечто, не совсем свойственное здешним тенденциям. Уже повстречались мне несколько женщин, девушек и девочек-подростков, одетых просто и совсем вроде бы не по-праздничному: в простые парусиновые брюки, а кое-кто и в джинсы, в рубашки мужского покроя с распашным воротником, украшенным вышивкой, в курточках-ветровках. Что-то общее было в этих юных и не очень особах, что-то, я бы сказала, знакомое, их всех связывающее. А если учесть, что время от времени дама в подобном, с позволенья сказать, "костюме" шла рука об руку с каким-нибудь молодым человеком в бесформенном балахоне, скромно подпоясанном шнуром или верёвкой, с непременным посохом или хотя бы наспех вырубленной и обструганной палкой…

Давлю в себе смешок. Так вот и приходит популярность. Тем не менее, лично у меня автографов просить не будут, уверена. Курьёз, но добрая половина "обережниц" выглядит куда ближе к образу, чем я сейчас: и красивее и, чего уж там, помоложе, и в каких-то замысловатых бусиках и фенечках. Есть даже те, на ком рубахи расшиты как у русичей — видимо, в их квартале и покупали, с сапожками заодно, и косы заплетать учились — а я-то стрижена, это в последнее время волосы отрасли так, что в глаза лезут, но какие уж там косы? Отчего-то развеселившись, я поглубже засовываю руки в карманы и спокойно иду себе дальше. Благодаря "поклонницам", я в толпе теперь не выделяюсь.

И невольно вспоминаю, как комплексовала, попав на эти улицы в первый раз. Чуть ли не стыдилась своего внешнего вида. А сейчас… Да я, кажется, стала основательницей брэнда, не иначе!

Над группками прохожих парят лёгкие золотистые облачка, ауры праздничного настроения и душевного подъёма. Припомнив советы Симеона о ежеутренней подзарядке, я осторожно тяну на себя эту светлую энергетику. Совсем немного, чтобы и у людей радости не отнять, и… никак не могу привыкнуть к этой мысли… и чтобы тем, кого рощу в себе, достались самые сливочки. Будущим Воинам нужно познать радость Победы, обязательно нужно.