Сороковник. Книга 3

Никакой искры между нами не проскакивало. Не верьте романам: не было ни предчувствия, ни тоскливого или сладостного сердечного томления в ожидании роковой встречи… Я ехала отдыхать, впервые в жизни — на море, впервые одна. После очередной остановки, когда я решила, что соседние места в моём шикарном купе так и останутся незанятыми, появился, наконец, ещё один пассажир, молодой человек, с виду — мой ровесник или чуть постарше. Ох, в каком-нибудь любовном романе описали бы его как "брюнета, высокого и мускулистого" — почему-то многим писательницам нравится именно это определение — "мускулистый"… Брюнета, да, со свободно падающими до плеч кудрями, со жгуче-чёрными очами, в которых время от времени загорался недобрый (загадочный, манящий и так далее, подставить по настроению) огонёк… Значит, лет ему о ту пору было, пожалуй, двадцать восемь — тридцать, и наружности он был весьма экзотичной, с лёгким восточным налётом. Жгучим, конечно. Одним словом, слишком картинный красавец, таким я не то чтобы не доверяла, а просто не воспринимала всерьёз. "Доча", — внушала мама с детства (моего детства, конечно), — "запомни железное правило: красивый муж — чужой муж!" Поэтому до сих пор каждого незнакомца, более-менее привлекательного, я уже привычно оценивала: мой или не мой? Стоит связываться — или всё равно другие перехватят?

Глупо, да?

Вошедший был явно из категории "чужих мужей", и отчего-то я сразу успокоилась. Месяца два назад порвала с неким молодым человеком, и сейчас новых знакомств заводить не хотелось. Такая вот я была наивная, в каждом встречном готова была углядеть будущего мужа.

Справедливости ради, в Андрее, парне, с которым мы не сошлись, претендента для своей дочуры разглядели сперва мои родители. В то время я смотрела на мир их глазами, и казалось, что если уж их избранник настолько положительный и им подходит, то я должна — нет, обязана быть с ним счастлива. Поэтому, в конце концов, отделавшись от него, я почувствовала себя виноватой, поскольку жертвой моего бессердечия стал человек добрый, застенчивый, умница, прикипевший ко мне всей душой, а я не могла его воспринять даже как друга. Просто однажды поддалась уговорам родственников и подруг — смотри, мол, не пробросайся, чего тебе ещё надо! И дала слабинку, позволив уговорить себя "хотя бы встретиться разок-другой". И шёл в ход стандартный набор убеждений: на руках носить будет, своя квартира, перспективный, тебе пора семью заводить! И вообще, самые счастливые браки — по хорошему и трезвому расчёту, главное — чтобы тебя любили, уважай его, цени — и достаточно…

Одним словом, в какой-то момент не устояла. Причём, основную роль сыграло нежелание сидеть на родительской шее — хоть, казалось бы, давно сама зарабатывала. Но вот что вздыхали папа с мамой по моей неустроенной девичьей судьбе — то давило, конечно. Братьев моих они к тому времени благополучно оженили, дождались от каждого по внучку, а вот дочь до сих пор оставалась в девках.

Вот я и повелась на уговоры, повстречалась несколько раз, а потом не выдержала. И, внутренне взбунтовавшись, осторожно, ненастойчиво свела Андрея с хорошей своей подругой, той самой, которая до хрипоты доказывала, что главное в браке — это трезвый расчёт.

Кстати, у них получилось. Я даже немного… нет, не немного, а как следует взревновала. Хоть и не любила "почти жениха", но настолько привыкла к его обожанию, что воспринимала как нечто должное. А когда поняла, что я уже не свет в окошке — долго психовала. Таковы уж мы, женщины, собаки на сене.

Светка — та самая — потом выплакивалась и долго каялась у меня на кухне за рюмочкой мартини, я чистосердечно утешала, говоря, что Андрею с ней будет лучше, что никакая она не стерва, а я — не обманутая… Было гадко на душе из-за собственной чёрствости, но не могла я через себя переступить. Вбила в голову, что для того, чтобы лечь в постель с мужчиной, одного уважения мало. А стоило мне представить, что с этим уважением у меня впереди вся оставшаяся жизнь — становилось муторно.

В общем, хотела как лучше, а получилось, что измаялись все. Мой бывший воздыхатель, с такой же искренней теплотой переключившийся на Светланку, подруга, грызущая сама себя за то, что "перебежала мне дорогу", родители — мол, опять непутёвая дщерь наворотила дел. Чувствовали какой-то мухлёж с моей стороны, пытались расспрашивать, но я держалась стойко и в конце концов убедила всех, что "не судьба". Что какие мои годы — найду ещё. "Да уж, годы", — вздохнула скептически мама. "Оно конечно, сейчас от большого ума норовят жениться и замуж выходить попозже, набрались на Западе мыслей про карьеру, про самореализацию… А рожать-то, дочка, ты как потом думаешь? Одно дело — в твои двадцать семь, другое — в сорок. Смотри, не упусти, а то тяжко будет…"

Что-то я отвлеклась.