Сороковые... Роковые (СИ)

   Подрастал маленький Герушка, радовал маму, братьев, таких взрослых для него, и шестерых дядей. А Варя нет-нет да и печалилась, смотря на своего неожиданного, но такого невозможно любимого сына, частичку своего далекого Герберта.

   Малыш рос крепеньким, Варя посмеивалась:

   -Зачат был в экологически чистой обстановке, вот и, тьфу-тьфу, не липнут к нему всякие простуды!!

   К маю собирались на денек съездить в Березовку - сильно стал сдавать Панас, очень просил привезти Гербину копию, посмотреть на мальчонку. -Дань, ты у меня что, так и будешь старой девой ходить? - не в первый раз спрашивала Варя сына. -Мамуль, я ещё вьюнош, успеется. Вот малявку лет до трех повоспитываю, тогда, может, и задумаюсь. Опыта наберусь колоссального - честно, я иной раз думаю, что он мой сын, а ты наша бабуля.

   -Отец-одиночка, ага?

   Ники прилетевший в марте, не отходил от малыша,потешно сюсюкал с ним, малыш заливисто смеялся и махал ручками, а Николас от восторга вытирал слезы.

   -Варья, я безумно-безумно рад, есть продолжений наш фамилия, малиш совсем одно лицо с фатер! Твердо говорить - учиться Герби будет аус Дойчлянд.

   -Ники, ему всего полгода, до учебы, как до Китая пешком!

   -Дизе мой желаний - малиш будет, как ето? Полиглот, цвай язык - ист родной - дойч и руссиш, унд инглиш, унд франсе... - размечтался Николас.

   -А может у Герушки совсем не будет способностей к языкам? Найн, малиш есть фатер, а фатер был гроссаналитик и много... много...

   -Знающий, - помогла ему Варя.

   -Я, зо. Так, так!

   Герушка, привыкший к постоянному многолюдью, совсем никого не боялся, охотно шел ко всем на руки, но выделял из мужиков - совместных крестных Николаича и громогласного Игоря.

   -Варюх, я его вот подбрасываю, а сам думаю, что вот это, вроде как, мой дитенок, оставшийся там. Умом-то понимаю, а все равно не догоняю, что семьдесят почти лет проскочило! Счастливые мы все-таки, повоевать успели и к себе вернулись, одно фигово, наши все старенькие стали! Ладно, вот Гончары ещё родят, Костька пока не хочет детей рожать, но ведь соберется, Ивана дочка месяц как беременная, внука хотят, а ему хоть кого, рад до невозможного! Так что и там, и тут успели, но тебе Варюх, больше всех подфартило - вот он, маленький шпаненок, чудо-чудное, дитя, как бы это сказать-то..?

   -Межвременное?

   -О, точно! Подрастет, ведь, поди, не поверит, что папка у него, аж в каком году рожденный, Варь?

   -В девятьсот четырнадцатом.

   -О, сто лет ровно прошло, и сумел его после того, как ушел на небо, родить!

   Жизнь у вернувшихся вошла в привычное русло, только вот спали все мужики тревожно, не отпускало их пережитое, никак. Посмеиваясь сами над собой, утешали друг друга:

   -Ну лет через пяток устаканится все, будет, как кино какое вспоминать! - предположил Ищенко.

   -Не, мужики, - мрачнел Шелестов, - ни фига не забудется. Сгладится немного острота, да, а забыть... не, не получится!

   Панас дождался-таки маленького фон Виллова, нагляделся на него и в июле, завершив свои земные дела, ушел.

   Гриня, убитый и постаревший, горестно приговаривал:

   -Панаска, як жеж я без тебя-то? Осиротел совсем!

   А на поминках, встав, попросил правнука Панаса, Макара:

   -Макарка, а включи-ка дедову любимую, и, услышав слова: -"Настанет день, и с журавлиной стаей я поплыву в такой же сизой мгле, из под небес по-птичьи окликая всех вас, кого оставил на земле..." - горестно всхлипнул:

   -От, знаю, что жизню большую прожил, а все одно внутри пекёт, ох, як мне яго не хватать станеть!

   Из дивовцев не приехала только Варя - у Герушки резались зубки, он температурил, и мужики категорически не желали их брать с собой. Варя тоже поплакала, но пищащий малыш не давал долго грустить.

   В Германии переживал брат по существу и папа по документам, Николас. Он среди мужиков прочно заслужил прозвище "Немецкая наседка"

   -Пусть будет так! - кивал головой Колян. - Но майне кляйн брудер ест мой жизн!!

   Брудер крепко стоял на ножках, пытался делать шажки, держась за диван, или скакал в ходунках, загоняя кота под кровать или кресло, очень любил Даньку - у них случилась огромная взаимная любовь, старший тоже обожал с ним возиться.

   Варя, у которой в глубине души имелась подленькая такая мыслишка, твердо теперь уверилась, что не станет её когда - чай, не молоденькой родила малыша - сыночек, капелька Герби, не будет брошеным. Данька однозначно заменит Герушке и её, и отца.

   Грело её душу, что мальчишки, оба, не будут испытывать нужду. Из всех собранных за эти годы Гербертом украшений, она взяла совсем немного, остальные так и лежали в ячейке.

   Одно только колечко, подаренное и надетое когда-то в сорок третьем на палец её самым лучшим мужчиной, она носила постоянно.

   Маленький любил крутить его на пальце, пытался утащить в рот, и сердито ругался, когда мама не давала. Надо было видеть, как он хмурил бровки, смотрел исподлобья и сердито выговаривал ей на своем, на детском языке...

   Четко говорил: мама, дядя, Даньку звал - Няня, Ищенко же, единственный из всех (гордо задирал нос) удостоился слова - дедя.

   Мужики купили ему большую машину. И рычал сынок, крутя руль в ней постоянно, Данька хохотал: