Сороковые... Роковые (СИ)

   -Давай, малыш, постарайся дойти, тут недалеко - братика надо спасать!

   Гринька едва поспевал за ней - ослаб от слез и не ел со вчерашнего дня.

   Тетка сбавила шаг, видя, что мальчишка еле плетется, потом присела на корточки:

   -Давай на спину, держись крепче!

   Гринька совсем удивился - немка явно бы его не понесла. Уцепился за её шею, и тетка быстро-быстро пошла вперед .

   Навстречу ей широкими шагами торопился... такой огромный мужик, Гриня таких только у кино и видал.

   Тетка остановилась, шумно дыша, а этот здоровый, в секунду снял Гриньку с её спины и держа на руках как маленького, пошагал на какую-то поляну. Поляна была небольшая, но чем-то заставленная, Гриня пока не разглядел, он увидел, что его Василя раздевают, и начал вырываться из рук здорового:

   -Вы чаго? Ён же болявый!

   -Тихо, шпендель, тихо, не видишь, его уксусом обтирают, чтобы температуру сбить? Давай-ка лучше умойся, а то ты на чертенка похож.

   -Сам ты, чертяка! - буркнул Гриня.

   Тетка меж тем укутала его Василя в какую-то громадную куртку, братика взял на руки этот Иван, а она полезла у сумку и бормоча себе под нос странные слова, "антибиотик точно есть", начала рыться в каких-то коробочках, че-то нашла, радостно потерла руки, достала какую-то круглую пуговку. Тут же начала её мять, налила в чудную кружку воды и кое как раскрыв Василю рот, приговаривая:

   -Давай, маленький, глотай! - осторожно вливала ему в рот воду с чем-то.

   -А вы яго не отравитя?

   -Ня бойсь! - засмеялся здоровый, - чего у тебя такой чудной говор, где так говорят-то?

   -У нас завсягда усе так кажуть.

   Где это у вас?

   -У Бярезовке, у Радневе, да и у Бряньске тожа.

   Здоровый присвистнул:

   -Слышь, Алексеич? У Бряньске? Знаменитый 'суровый Брянский лес', ты Вань угадал. Пошли, малой умываться,а потом кормить тебя будем!

   Он налил на руки Гриньке какой-то дюжеть вкусно пахнущей жидкости, плеснул воды из чудной, никогда до этого не виденной пацаном бутылки - у него на руках оказалось как бы мыло.

   -Во-во, отмывай свои грязнючие лапки, а то цыпки так и будут! Теперь мосю мой, смотри, чтоб в глаза не попало!

   Дал вытереться какой-то диковинной мягкой тряпочкой... "фибр" чего-то, и потащил его к остальным мужикам, сидящим возля ... и вот тут Гриня разинул рот.

   Мужики сидели возля ...машины??? Черная, сверкающая, непонятная...

   Гриня попятился:

   -Ты чё, мелочь? Никогда машину не видел?

   -Такую-не... а вы точно не хрицы?

   -Какие на... хрицы? Ты чё, такой лох, из какой-то глухой деревни чтоль, как Агафья Лыкова? -возмутился этот здоровый.

   -Подожди, Игорь, не оглушай пацана! - Сказал тот, которого назвали Алексеич.

   -Тебя как зовут? - спросил он.

   -Гриня, а малого - Василь.

   -А нас... - он назвал всех по имени, чудно, имена у всех были русские, а одеты все равно не по нашему.

   -А скажи-ка, Гриня, где ты живешь, и какое сегодня число?

   -Так эта, у Бярезовке живем, Орловской области, а число... - ребенок прикинул, - так, мы пошли чатвертага... ага, - он загнул пальцы. - А число седня сядьмое мая.

   -Так, а год какой? - как-то уж очень напряженно спросил мужик Алексееич.

   -Як якой? - удивился Гринька. - Тыща девятьсот сорок втарый!

   -Как... ка... какой? - поперхнулся здоровый этот Игорь.

   -Сорок втарый! - опять повторил Гринька.

   Казалось, все онемели... смотрели на Гриньку и молчали.

   Первым заговорил,самый полный мужик:

   -Вот это да! Сорок второй, самый хреновый год!-

   Мужики как-то разом загомонили, самый молчаливый, Толик, растерянно сказал:

   -А послезавтра - День Победы.

   Гринька ничего не понял, когда все разом стали вспоминать победу какую-то...

   -Попааали! Ни х... чего себе, заявка! - ошарашенно проговорил Игорь. - А ты ничего не попутал, Гринь?

   - Игорь, ты что, не видишь, как одеты ребятишки, какие они худющие?

   -Гриня, давай-ка поедим, а потом уже поговорим.

   -Варюш, ты как?

   -Я при малыше, пока нельзя его одного оставлять!! - тетка Варя так и сидела прислонившись спиной к другой машине, серого цвета, и держала на руках закутанного в какую-то одежду Василя.

   -Раз сорок второй, наш антибиотик будет для него ударной дозой, думаю, к вечеру ребенок очнется и температура спадет!

   А Гринька ел, нет, не так, он жрал!

   Дяденька толстый, Николаич, жалостливо гладил его по отросшим волосам и тяжело вздыхал.

   -Гринь, мы тебе немного погодя ещё дадим поесть, сейчас много нельзя - живот сильно болеть начнет.

   -Дяденьки, а Василь мой... - его голос дрогнул, - точно у живых останется? - делая ударение на Е, спросил ребенок.

   -Не боись! Иди сюда. - Игорь похлопал по коленке. - Садись, будем разговоры вести. Эх, в баньку бы тебя, да отмыть как следует.

   -Ага, а хрицы будуть цепляться, шчас як ты грязный, оне и не глядять на нас, вшей боятся. Энтого, как яго... а, - тифу.

   Гриня рассказывал их нехитрую жизнь этим странным русским, которые простому удивлялись, вон как Ванька Лисов, ну тому пять годов и есть, а энти узрослые жа... Кагда сказал про мамку, притихли, долго молчали, а потом опять спрашивали: про отступление наших, про полицаев, про старого Краузе -который ничё мужик, а вот его засохший Фридрих - гад противный, про деда Ефима, про Бунчука, которого дед Леший по мордасам лупил за них с Василем...