Сорос о Соросе. Опережая перемены

Но в любом случае это усиливает мой аргумент о том, что существует кон­фликт интересов между обязанностями Bundesbank и его ролью в качестве «якоря» европейской кредитно-денежной системы. События последних двух месяцев очевидно продемонстрировали, что потребности Германии и осталь­ной части Европы весьма различны. Германия нуждается в низких процентных ставках по долгосрочным облигациям, поскольку она предоставляет займы на длительный срок, остальным странам Европы необходимы низкие процентные ставки по краткосрочным облигациям, поскольку им необходимо восстановить ликвидность банковской системы, низкие ставки необходимы для стимулиро­вания экономической активности. Германия получила то, что ей было необхо­димо, но остальная часть Европы – нет.

Тот факт, что я мог ошибиться в отношении немецкой марки, приводит ме­ня к четвертому фактору. Не только власти, но и участники на рынках совер­шают ошибки. Рынки часто ошибаются. В частности, они ошиблись, когда предположили, что путь к общей валюте не вызовет препятствий. Междуна­родные инвесторы, особенно менеджеры международных фондов по вложени­ям в облигации, стремились получить максимальные доходы, игнорируя рис­ки, связанные с обменными курсами. Гельмут Шлезинджер был прав, когда предупреждал, что экю не состоит из фиксированного набора валют. Имело место значительное перемещение капитала в страны с ослабленной валютой, такие, как Италия, Испания, Португалия. Это перемещение было первоначаль­но самоусиливающимся, но в итоге стало самоуничтожающимся. Оно создало прежде всего избыточную жесткость обменных курсов, а с ней и нестабиль­ность. Ошибки рынка наложились на ошибки властей при создании ситуации динамического дисбаланса.

Наконец, существует пятый фактор, который также вносит вклад в этот дисбаланс. Он связан с отношениями. События последнего года принесли мно­го ударов различным странам и породили атмосферу упреков и возмущения. У Франции были все основания для того, чтобы сблизиться с Великобританией, Испанией и Италией; но события прошлого года развели их в разные стороны. Приверженность альянсу с Германией продолжает оставаться краеугольным камнем французской политики, и это глубоко ощущается по Франции: положе­ние напряженное, и это напряжение, вероятно, еще более усилится, если об­стоятельства будут ухудшаться.

Я меньше знаком с ситуацией в Германии, но предвижу постепенные изме­нения, связанные со сменой поколений. Сегодняшнее поколение все еще отя­гощено виной отцов и стремится быть хорошими европейцами. На меня про­извело огромное впечатление заявление в 1990 г. Егона Бара на конференции в Берлине. Со всей серьезностью он заявил тогда, что Германия не имеет внеш­ней политики, отличной от европейской. Насколько сильно изменилась ситуа­ция с тех пор? Было бы совершенно естественно, если бы новое поколение от­казалось от чувства вины за своих отцов и стало более свободно следовать на­циональным интересам. В этом контексте следует заметить, что сильная не­мецкая марка стала основным символом национального самосознания в Гер­мании.

Великобритания всегда до вольно подозрительно относилась к Германии. Я говорил им, что немцы – намного более европейцы, чем британцы, но сейчас они могут указать на признание Хорватии и Словении и на действия Bundesbank и заявить, что они были правы.

Существует и шестой элемент, который также необходимо принимать во внимание, а именно нестабильность в Европе и особенно в Югославии. Я по­лагаю, что этот фактор работает в противоположном направлении. Угроза не­стабильности и поток беженцев являются достаточными основаниями для то­го, чтобы держаться вместе и построить «Европу-крепость». В то же время от­сутствие единства в Европейском сообществе повлияло на усиление политиче­ской нестабильности и экономический спад в Восточной Европе. Результатом должно стать Европейское сообщество, очень далекое от открытого общества, к которому стремятся в Восточной Европе те, кого я поддерживаю.

Все это действительно беспокоит и угнетает. Я понимаю, что похож скорее на зловещего прорицателя, чем на гуру. Но разрешите напомнить, что не суще­ствует ничего определенного в отношении последовательности подъемов и спадов, что прогресс может быть обращен вспять практически в любой мо­мент. Более того, изменение направления на обратное является важной частью смены подъемов и спадов. Этим я пытаюсь лишь сказать, что события сейчас идут в неверном направлении, и они будут продолжать идти в этом направле­нии до тех пор, пока мы не осознаем, что что-то глобальным образом не в по­рядке, и не предпримем решительных действий, направленных на исправление ситуации.