Сорванец

– Что? Да я своими глазами видел, как ты говорил с ним и бросал ему яблоки!

– Простите, сэр, я не мог поступить иначе. Не я искал его, он сам пришел ко мне.

– Еще лучше! – воскликнул доктор.

– Он сказал, что, если я ему не дам яблок и груш, он встанет на мосту и будет во всю мочь кричать: «Приютский!»

– Я попрошу полицию усмирить его! – возмутился доктор. – Что касается тебя, то я не буду больше бросать слов на ветер, а заведу палку и в вопросах воспитания буду прибегать к ее помощи!

– О, пожалуйста, не делайте этого! – воскликнул Декстер, съежившись при одном воспоминании об оружии мистера Сибери. – Вы не знаете, как это больно! После палки остаются черные синяки…

Элен еще ниже склонилась над своей работой.

– Не делать этого? – резко заметил доктор. – Так что же мне с тобой делать, если слова не помогают? Я так надеялся, что ты исправишься и будешь послушным мальчиком.

– Разве я не исправился? – спросил Декстер с озадаченным видом, почесывая голову.

– Исправился? Нет, ты хуже, чем я ожидал!

Декстер задумался, снова запустив пальцы в свои светлые волосы.

– Я не пачкал одежды на этой неделе, – заговорил он, – не ползал на коленях, не бегал по садовой стене…

– Да, но ты влез на самую вершину грушевого дерева, – заметила Элен, – а это очень опасно.

– И вы против меня! – произнес мальчик с горечью. – Должно быть, я никуда не годен. Лучше отошлите меня назад.

Доктор обменялся с дочерью взглядом, и в глазах девушки блеснула радость, когда она заметила смущение отца.

– Я выйду ненадолго, Элен, – сказал доктор отрывисто.

– Вы идете покупать палку? – встревожился Декстер. – Прошу вас, не нужно. Я изо всех сил буду стараться вести себя так, как вы хотите!

– Я и не думал покупать палку, – сказал доктор, невольно улыбнувшись. – Чтобы наказать тебя, хватит и моей тросточки. Вот что, Элен, поговори-ка ты немного с Декстером, а я вечерком опять побеседую с ним.

Доктор вышел из комнаты. Декстер стоял, прислушиваясь к его удаляющимся шагам, пока за ним не затворилась входная дверь.

Элен сидела с озабоченным видом, склонившись над своей работой, а мальчик наблюдал за ней, переминаясь с ноги на ногу. Через открытое окно был виден освещенный солнцем сад с зелеными лужайками и прекрасными цветами, манивший Декстера к себе, но обрушившаяся на него немилость приковывала мальчика к комнате, точно цепями.

– Я говорю… – начал он наконец.

– Ох, Декстер, – вздохнула Элен, печально глядя на него.

– Пожалуйста, не смотрите на меня так!

– Но ты сам заставляешь меня так смотреть на тебя.

– Разве вы не хотите говорить со мной?

– Если я буду говорить с тобой, так только для того, чтобы побранить.

Декстер вздохнул.

– Хорошо. Если вам нужно побранить меня, то нельзя ли поскорей? В приюте я всегда радовался, когда уже был наказан.

– Радовался?!

– Ну да. Радовался, что все уже позади. Самое худшее – это ожидать наказания!

– Сделай мне одолжение, Декстер, – попросила Элен, задумавшись над словами мальчика.

– Конечно! Вы хотите, чтобы я сделал что-нибудь?

– Нет. Но я еще раз прошу тебя не говорить грубых слов.

– Не стоит и обещать! – грустно воскликнул мальчик. – Я никогда не могу сдержать слово.

– Почему же?

– Я не нарочно, что-то заставляет меня поступать так… Вы говорите, что я должен быть хорошим мальчиком, и я обещаю, и всегда думаю, что поступаю хорошо, а выходит, что плохо. Должно быть, это оттого, что никто меня не любит, потому что… Потому что я оттуда…

– Разве по моему обращению с тобой можно думать, что я не люблю тебя? – девушка посмотрела на него с укоризной.

Мальчик стремительно бросился перед ней на колени, прижал ее руку к своей щеке и с выражением немой мольбы в глазах заглянул ей в лицо.

– Мне кажется, я не давала тебе повода так думать, Декстер.

Он покачал головой и хотел что-то сказать, потом вдруг вскочил, выбежал из кабинета, ничего не видя перед собой от слез, бросился наверх и опрометью вбежал в свою спальню. В то же мгновение раздался пронзительный крик и треск разбитой посуды.

Прибежав на шум, Элен и миссис Миллет увидели, что Декстер с озадаченным видом потирает себе лоб, а Мэри сидит на полу в луже воды и подбирает разбитые черепки от умывальника.

– Что случилось? – спросила испуганная Элен.

– Не хочу… не могу больше… Не желаю больше жить с ним в одном доме!.. – бормотала служанка сквозь слезы.

– Да что произошло? – спросила миссис Миллет.

– Это… это опять его проказы! – рыдала Мэри.

– Декстер! – воскликнула Элен.

– Да-а, мисс… – всхлипывала Мэри. – Я… только что… на по… лов.. налопови… наполнила кув… шин… во… дой, а он так… сильно… толкнул меня… своей головой… что я упала… Все, ухожу! Сегодня же ухожу…

– Декстер, – спросила строго Элен, – это была шалость?

– Не знаю, – возразил мрачно мальчик. – Должно быть, так.

– Разве ты нарочно побежал на Мэри, чтобы толкнуть ее?

– Нет, – сказал Декстер. – Я вбежал в комнату, когда она выходила оттуда.

– Он это сделал нарочно, мисс! – снова заплакала служанка.

– Успокойся, Мэри, – прикрикнула на нее Элен. – Миссис Миллет, позаботьтесь, чтобы убрали эти черепки. Декстер, пойдем в гостиную.