Сорванец

Конечно, советовать легко! Но ничего не поделаешь, придётся ждать. Как только одна из льдин окажется подо мной, я живо спущусь на её серёдку. Вот жаль только, что я лишился шеста. Буду без весла, ничего не поделаешь.

Ребята уже были далеко от меня, а я всё сидел на дереве, скорчившись, неподвижно, чтобы не свалиться. Было холодно. Я искал глазами льдины, которые появлялись в излучине. Чтобы выдержать меня, нужна льдина побольше. Именно такую я и увидел. Вот оно, спасение! Но приплывёт ли она под моё дерево? «А вдруг… а вдруг…» — говорил я себе. Не сидеть же мне до самого вечера!.. На этот раз мне повезло.

Льдина направилась к ольхе, на которой я сидел. Разобьётся о ствол или свернёт? Ещё немного, и мои надежды бы рухнули. Но льдина всё же чуть свернула и поплыла совсем рядом с ольхой. Я использовал этот миг, повис на ветке и спустился на лёд. Удача! Я весело отправился в путь.

Я кричал вслед ребятам, которые были уже так далеко, что выглядели как чёрные вороны, сидящие на льду. Но я доехал! Сойдя на берег, ребята ожидали меня под скалой. Они приветствовали меня торжествующим воплем.

Домой мы пришли, когда уже совсем стемнело. Бабушке о своём приключении я не сказал ни слова.

Наступил день, когда учитель Горжейш вошёл в класс, стал на кафедре и, помолчав немного, сказал:

— Знаете ли вы, ребята, что будет завтра?

Раздались голоса:

— Пятница!

Учитель молчал. Кто-то набрался смелости и сказал:

— Завтра, господин учитель, суббота.

Учитель окинул его сердитым взглядом:

— Мальчик, мальчик, почему же суббота, если завтра пятница? Ну, так как же? Но если кто-нибудь из вас скажет мне, что завтра воскресенье, он у меня в наказание напишет сто раз подряд: «Завтра пятница». Так, а теперь мне кто-нибудь скажет: какой завтра день? Ну, кто знает?.. Даже ты, Коларж, не знаешь? А ещё такой смышлёный мальчик! Можешь ты мне сказать, что будет завтра?

Коларж молчал. Уж он-то всегда знал так много, что даже ябедничал, но теперь и он молчал. Что бы могло быть завтра?

— Никто не знает, что будет завтра? Если бы речь шла о какой-нибудь проделке, например, где что можно сломать, испортить, — это бы вы знали; драться вы тоже мастера, но вот что будет завтра… Значит, никто не знает?.. Слушайте внимательно! Завтра — первый день весны! Теперь и вы это знаете. Так что же будет завтра? Отвечайте все вместе!

Весь класс выпалил как из пушки:

— Завтра весна!

Учитель стоял у окна и мечтательно глядел вдаль поверх крыш. Весна!

ВЕСНА

I

Пришла весна. А весна приносит с собой новые игры, новые занятия. Мы уходили за город, словно хотели выяснить, что где изменилось за зиму. Всюду была сплошная грязь. Но лес благоухал, серёжки тянулись в длину, а ива была усыпана «кошечками». Земля была пропитана водой, но там, где солнце пригрело межу́, можно было ненадолго присесть.

Первое наше путешествие привело нас в лес, который назывался Сладкий. Он был за городом, на крутом склоне, который выбегал к реке. Там всегда появлялся первый весенний цветок — медуница. Лес был устлан её тёмно-зелёными листьями, а местами уже пробивался и её сине-фиолетовый цвет. Робкий, но душистый.

Солнечным днём я отправился в Сладкий. «Нарву букетик цветов и отнесу учителю в школу». То ли я действительно хотел сделать ему приятное, то ли мне просто захотелось, чтобы меня похвалили.

На ночь я поставил букетик в кружку с водой, а утром понёс его в школу. Бабушка меня похвалила, а ребята смеялись:

— Гляньте, несёт букет, как девчонка!

Ну и пусть, зато когда господин учитель меня похвалит, вам будет не до смеха.

Учитель взял букетик, понюхал цветы, полюбовался ими, а обо мне сказал, что я хороший мальчик. В этот момент я сам себя не узнавал. Мне казалось, что я не сижу за партой, а витаю в воздухе.

Но прежде чем кончился урок, господин учитель изменил своё мнение обо мне. Он призывал на мою голову громы и молнии и обещал поставить мне двойку по арифметике. Интересно, что я тогда натворил? Мешал заниматься? Или, может быть, списывал? Скорее всего, списывал, потому что некоторых учебников у меня не было, денег на тетрадки мне бабушка дать не могла, поэтому всё упущенное приходилось навёрстывать в школе. У меня не было сделано задание. Учитель подошёл ко мне, чуть ли не улыбаясь, и совершенно спокойно сказал:

— Я продиктую тебе записку для твоего отца, чтобы он тебе всыпал как следует.

И он сдержал своё слово: дал мне лист бумаги и начал диктовать:

— «Дарагой папочка, так как я сигодня плохо вёл себя в школе и огарчил гаспадина учителя, выпарите меня. Об этом вас просит ваш сын».

Господин учитель взял листок в руки, прочёл написанное мною и заявил:

— Безобразничать ты умеешь, а вот попросить, чтобы тебя выпороли, не умеешь. Посмотри, что ты написал! Ты даже не знаешь, где пишется «о», а где «а». Я сам тебе напишу, а ты дома перепишешь это предложение сто раз. Надеюсь, тогда ты запомнишь правило как следует!