Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)

Ей следовало бы возмутиться, но его руки были такими теплыми, что Марианна не могла преодолеть удовольствия, которое они возбуждали в ней, мешая думать.

Поцелуи Гаррета доставляли наслаждение и разжигали огонь в ее крови.

– Откройся мне, моя цыганская принцесса, – прошептал граф, отрываясь от ее губ и обжигая их своим горячим дыханием. – Позволь мне узнать твои сладкие чары.

Эта просьба лишила Марианну самообладания. Как цветок раскрывает свои лепестки навстречу солнцу, так она раскрыла свои губы.

И в эту минуту разум покинул ее. Гаррет отпустил ее руки и прижал к книжным полкам. Марианна сильнее прильнула к нему, и он застонал, почувствовав, что она уступает. Обхватив ее ягодицы, он целовал ее прикрытые веки, изящное ушко, обнаженную шею, а затем положил руку на ее грудь.

Марианна почувствовала это даже сквозь жесткий корсаж, и шок от того, что его рука находится в таком интимном месте, мгновенно охладил ее пыл. Она осознала, как неприлично ведет себя.

– Не надо, – хрипло прошептала Марианна, схватив графа за запястье в попытке оттолкнуть его руку.

Он убрал ее и потянулся к завязанной на груди Марианны полотняной косынке.

– Хотя бы один раз не разыгрывай передо мной леди. Сейчас я предпочел бы обнимать очаровательную цыганку, – возбужденно шептал граф.

Она с растущей тревогой наблюдала, как он откинул в сторону концы косынки, обнажая ее пышные груди, выступавшие из низкого квадратного выреза корсажа.

Марианна покраснела, когда граф без стеснения оглядел ее обнаженную грудь.

– Я могу быть только такой, какая я есть, милорд, – сказала она, хватаясь за концы косынки и пытаясь снова завязать их.

Он резким движением отвел в стороны ее руки, заглушая протесты такими поцелуями, что Марианна сначала даже не заметила, как его пальцы принялись расшнуровывать корсаж на спине ее платья. И лишь почувствовав, что корсаж уже не стягивает ее, поняла, какие вольности он себе позволяет. А когда граф спустил сорочку с ее плеч, она страшно возмутилась.

Она пыталась натянуть ее обратно, но он взял ее руку и крепко прижал к своей груди. На нем не было ни камзола, ни жилета, а только тонкая рубашка из голландского полотна. Под своей ладонью Марианна ощутила быстрое биение его сердца.

– Ты первая женщина, заставившая так биться мое сердце, – тихим прерывающимся голосом сказал Гаррет. – Нравится тебе это или нет, моя милая, но ты слишком соблазнительна, чтобы я мог остановиться на полпути.

Марианна открыла рот, намереваясь протестовать, но граф не позволил ей это сделать, накрыв ее губы поцелуем.

Он, словно в чашу, положил ее грудь в свою ладонь. От потрясения Марианна застыла как каменная.

– Это нехорошо, милорд, – сказала она, пытаясь снова убрать его руку, но, прижатая к книжным полкам, не смогла ничего сделать.

– Ты довольно часто называла меня распутником. Наверняка хотела, чтобы я оправдал это название, – с усмешкой сказал Гаррет, поглаживая подушечкой большого пальца сосок.

– Я… я… – заикаясь произнесла она, но предательское наслаждение, разливающееся по ее телу, не позволяло ей высказать слова протеста до конца.

Ее почти не трогало то, что в его глазах, устремленных на ее лицо, она видела удовлетворение. Самообладание покидало ее. Холодное прикосновение его руки к ее горячей груди и острое ощущение, пронзившее ее, когда он осторожно стал сжимать ее грудь, было приятно, как осенний ветерок после жаркого лета.

Когда глубокий вздох вырвался из груди Марианны, торжествующий блеск погас в глазах Гаррета, уступив место желанию, сжигавшему их.

– О Боже! Ты можешь довести человека до безумия, – хрипло прошептал граф и прикоснулся губами к шее Марианны, затем ниже, к чувствительной коже над ее грудью, и еще ниже.

Его губы жадно ласкали сосок, как какую-то драгоценность.

Марианна запустила пальцы в волнистые волосы Гаррета и притянула ближе к себе его голову. Все тревоги о том, кем он мог оказаться, были забыты. Исчезли все девичьи запреты, все представления о том, как должна себя вести леди. Его ласки и поцелуи действовали на Марианну опьяняюще. Она чувствовала себя одновременно и нежной, и пылкой, и немного порочной.

Она сознавала, что пора остановиться, но он уже ласкал другую грудь, и медленно мучительное желание овладевало ею, толкая на самый край забытья, когда она не сможет или, вернее, не захочет остановить его. Эта смутная мысль принесла с собой манящее ощущение предвкушения, которое заглушило в Марианне остатки врожденной стыдливости.

Не сводя глаз с ее лица, Гаррет коленом раздвинул ей ноги, затем поднял ее и, упершись ногой в полку, посадил верхом на свое колено. У Марианны возникло страстное желание обхватить ногами его бедро и прижаться к нему. Гаррет почувствовал, как напряглись ее ноги, и поцеловал ее долгим неспешным поцелуем. Затем опустил ногу, и Марианна заскользила вниз.

– Сюда, моя милая, – проговорил Гаррет, крепко взяв ее за руку, и повел к толстому меховому ковру, лежавшему перед камином посередине просторной библиотеки. Марианна послушно пошла за ним.