Сорвать банк

Клейншмидт сделал шаг назад, рывком открыл дверь, выглянул в коридор.

Я сказал:

– Держитесь, Уайтвелл.

Мы услышали быстрые шаги в коридоре, и в дверях появилась незнакомая девушка.

– Проходите, прошу, – вежливо пригласил Клейншмидт. – Посмотрите на людей в этой комнате и скажите мне, не видели ли вы кого-нибудь из них вчера вечером?

Девушка, и это было видно, очень следила за собой – за лицом, фигурой, руками, со вкусом одевалась.

Но в ее манере держаться было что-то нарочитое, как если бы она наперед знала, что все равно дела оборачиваются против нее, а поэтому – уж лучше вести себя вызывающе. Ах, ее подняли ни свет ни заря, чтобы притащить на очную ставку! Так я вам покажу, всем своим видом покажу, что вообще не ложилась, что привыкла засыпать на рассвете… На ее лице было многовато косметики, а линия рта выглядела жесткой: человек научился быть начеку.

То, что она собиралась сказать, можно было угадать заранее. Она оценивающе скользнула взглядом вокруг и остановилась на Уайтвелле. Но прежде чем она успела что-то произнести, Берта Кул наклонилась вперед, едва не упав с кресла.

– Нет, так не пойдет, – заявила она Клейншмидту. – Я вам не позволю заниматься подтасовкой. Если собираетесь провести опознание, то вы должны рядом с интересующим вас человеком поставить другого, приблизительно того же возраста и телосложения…

– Кто здесь командует? – с наигранным негодованием сказал Клейншмидт.

– Может быть, и вы, но я вам повторяю, лейтенант, как вы должны по закону действовать, если хотите, чтобы результаты вошли в протокол.

– Я запишу ваш совет… Этот человек здесь присутствует?

Незнакомка указала пальцем на Уайтвелла. Клейншмидт с удовлетворением констатировал:

– Так… Подождите теперь за дверью.

– Погодите минуту, – вмешался Уайтвелл. – Я желал бы знать…

– Выйдите за дверь, прошу вас.

Девушка кивнула и вышла из номера: плечи развернуты, подбородок задран, подчеркнуто покачивающиеся бедра как бы говорили за нее: я знаю, что вы думаете про меня, но мне на это наплевать.

Дверь закрылась.

Уайтвелл начал было что-то говорить.

– Погодите минуту и вы… – прервал я его.

Он взглянул на меня, вопросительно изогнув брови: слишком хорошо воспитан, чтобы выразить удивление как-то иначе.

– Вы уже утверждали, что вас там не было. И к этому нечего ни добавить, – тут я сделал многозначительную паузу, – ни убавить!

– Адвокат? – обернулся ко мне Клейншмидт.

Я промолчал.

– Потому что если вы таковым не являетесь, – угрожающе сообщил Клейншмидт, – скажу вам: полиции не нравится, когда люди занимаются юридической практикой без разрешения, по крайней мере в нашем штате. А раз вы осмеливаетесь давать совет человеку, которого обвиняют…

– В чем? В совершении преступления? – спросил я.

Теперь лейтенант мне не ответил.

Внезапно Клейншмидт повернулся к Эндикотту:

– Вас зовут Пол С. Эндикотт?

Эндикотт кивнул.

– Вы связаны деловыми отношениями с Уайтвеллом?

– Я у него работаю.

– Кем?

– Я замещаю его, когда он бывает в отъезде.

– А когда он на месте, чем вы занимаетесь?

– Слежу, чтобы дела шли гладко.

– Что-то вроде заместителя по общим вопросам?

– Да, я полагаю, что так.

– Сколько лет вы вместе работаете?

– Десять лет.

– Вы были знакомы с молодой женщиной по имени Корла Бурк?

– Да, я встречал ее.

– Разговаривали с ней?

– Два-три слова.

– Где?

– Однажды вечером, когда она пришла в наш офис.

– Вы знали, что она и мистер Филипп Уайтвелл должны пожениться?

– Да.

– Когда вы сюда приехали?

– Вчера днем.

– Как добирались?

– Вместе с Филиппом. В его машине.

Эндикотт вел себя уверенно. Без враждебности и без робости. В его взгляде читалось безразличие к полиции, пожалуй, еще немного иронии, может быть, даже легкого презрения. Да, таким и должен быть настоящий бизнесмен. Он вникает в детали, но при этом видит путь целиком и смело принимает решения. Он не похож на человека, которого можно смутить или напугать. Он уже и в этом деле решил, как надо действовать, и, видимо, начал проводить в жизнь свой план.

Двое мужчин стояли, глядя друг другу в глаза. Клейншмидт понял, на кого он нарвался, и отказался от своей напористой манеры – долбить подозреваемого вопросами.

– При данных обстоятельствах, Эндикотт, вы должны понять, почему мне бы хотелось знать, что вы делали прошлым вечером.

– В какое именно время?

– Ну, например, около девяти часов.

– Я был в кино. В кинотеатре «Каса-Гранде».

– Когда вы пришли в этот кинотеатр?

– Я не знаю точно, примерно без четверти девять. Может, чуть раньше… Да, пожалуй… сразу после половины девятого.

– И сколько вы там пробыли?

– Пока не досмотрел фильм до конца. Фильм шел часа два.

– А когда вы впервые узнали об убийстве?

– Мне о нем сказал мистер Уайтвелл сегодня утром.

– Что же он сказал?

– Что ему, возможно, придется здесь задержаться. В этом случае я на самолете улечу в Лос-Анджелес.

– Такая спешка?

– Бизнес есть бизнес.

– Могу ли я быть полностью уверен, что вы и впрямь пришли в кинотеатр в указанный вами промежуток времени? То есть от восьми тридцати до без четверти девять?

Эндикотт ответил, что тут он бессилен помочь уважаемому лейтенанту.

– О чем был фильм?