Сорвать банк

– Легкая комедия, что-то о разведенном муже, который возвращается, как раз когда его бывшая жена собирается выйти замуж вторично. Несколько довольно интересных эпизодов.

– Полагаю, у вас… случайно не сохранился ли корешок билета?

Эндикотт принялся методично шарить по своим карманам. Из правого жилетного карманчика он извлек несколько клочков бумаги, выбрал один: «Похоже, вот это».

Клейншмидт подошел к телефону, поднял трубку.

– Утром кинотеатр еще закрыт, – заметил Эндикотт.

– Я звоню домой директору.

Спустя мгновение Клейншмидт произнес в телефонную трубку:

– Фрэнк, это Билл Клейншмидт. Прости, что поднял тебя с кровати, но стакан горячей воды с каплей лимонного сока, а также быстрая пешая прогулка принесут твоей талии большую пользу. Так, погоди, не злись. Я хочу кое-что выяснить у тебя насчет твоих билетов. У меня в руках корешок билета, который был продан вчера вечером. На нем есть номер. Можно как-нибудь определить, когда именно был продан билет? Значит, можно. Погоди, не клади трубку. – Клейншмидт поднес корешок билета к глазам: – Номер шесть-девять-четыре-три. И что это значит? Да, имеются. Две буквы: В и Z. О, ты уверен? Отлично, большое спасибо. Боюсь, вам придется немного пересмотреть расписание ваших поездок, – обратился лейтенант к Эндикотту.

Эндикотт постучал кончиком сигареты по ногтю большого пальца, стряхивая пепел.

– Извините, я не могу этого сделать.

– На этих билетах есть условные обозначения. Их наносит автомат, соединенный с часами, – тоном лектора сообщил нам Клейншмидт. – Буква А значит семь часов вечера, В – восемь часов, С – девять часов, D – десять часов. А X, Y и Z – это пятнадцатиминутные интервалы. Одна только буква В на билете означает, что он был продан в интервале от восьми часов до восьми пятнадцати. В плюс X означает, что билет продан в интервале от восьми пятнадцати до восьми тридцати. В и Y – от восьми тридцати до восьми сорока пяти, а В и Z указывают нам на интервал продажи, осуществленной от восьми сорока пяти до девяти.

– Простите, – прервал лектора Эндикотт, – но я смею думать, что был в кино до восьми сорока пяти.

– Очень хорошо. В таком случае, дождавшись восьми сорока пяти, вы могли встать и уйти из кинозала.

На лицо Эндикотта медленно наползла улыбка.

– Боюсь, лейтенант, что на сей раз я не смогу вам угодить. Мне, выходит, повезло. Но если вы справитесь в кинотеатре о событиях вчерашнего вечера, то выясните, что фильм закончился около восьми пятидесяти пяти, а сразу после него состоялась лотерея. Объявили номер билета. Почему-то я неверно определил свой номер, посчитал его выигрышным и направился к сцене. Потом я заметил, что ошибся. Надо мной посмеялись. Вы можете это проверить.

– Да ну? – иронически заметил лейтенант Клейншмидт.

В голосе Эндикотта появился свойственный воспитанному человеку процент иронии:

– Видите, лейтенант, как вы удачно выражаетесь – да ну.

– Я рассмотрю и эту точку зрения, мистер Эндикотт. Мне снова нужно будет с вами побеседовать.

– Если возникнет необходимость, приезжайте в Лос-Анджелес.

– Вы не уедете в Лос-Анджелес, пока я вам не разрешу.

Эндикотт уже в открытую рассмеялся.

– Сэр, вы еще хотите задать мне вопросы? Тогда спрашивайте сейчас, потому что менее чем через два часа я буду уже держать курс на Лос-Анджелес.

– Подчеркиваете свою независимость?

– Нисколько, лейтенант. Так уж случилось, что во мне глубоко укоренилось убеждение – я не имею права пускать под откос наш бизнес только потому, что кому-то заблагорассудится, хоть и вам, задержать нас в Лас-Вегасе, пока вы не закончите свое следствие… Я вполне понимаю ваше положение, лейтенант, и ваши заботы, но у меня свои заботы и свои обстоятельства.

– В таком случае мне придется использовать право вызвать вас повесткой на суд коронера[2].

Эндикотт, подумав, отчеканил:

– Я ошибся, лейтенант, у вас действительно есть такое право.

– И вы все же не сможете уехать до окончания следствия… А не пойти ли нам на компромисс? – вдруг предложил Клейншмидт. – Если я не буду сейчас препятствовать вашему отъезду, приедете ли вы добровольно из Лос-Анджелеса по моему вызову?

– Да, при двух условиях. Первое – если это действительно окажется необходимо; второе – если я приведу свои дела в порядок настолько, что смогу уехать. – И Эндикотт направился к двери. И, обратившись к Уайтвеллу, сказал: – Артур, вы не против, если я уеду, не дожидаясь десяти часов утра? Тогда я успею попасть в контору после полудня.

Уайтвелл утвердительно кивнул:

– Да, Артур, вы же хотели написать письмо с одобрением сделки.

– Да, да, – перебил его Уайтвелл, беспокоясь, как бы детали сделки вдруг не стали известны непосвященным.

Эндикотт отвел руку от дверной ручки и кивком указал на письменный стол.

– Да нацарапайте пару строк, Артур. Все, что от вас требуется, – это упомянуть о сделке. Датируйте ее шестнадцатым числом прошлого месяца.

Уайтвелл быстро набросал записку и размашисто расписался. Клейншмидт наблюдал за каждым движением обоих бизнесменов.

– Здесь нет марок, – вдруг сообразил Эндикотт. – Я спущусь в вестибюль и куплю несколько штук. Там стоит автомат…