Сорвать розу

Ее муж, Торн Холлоуэй, как во сне осознала она, пока поцелуй продолжался и продолжался, знает, что делает – опытен, без сомнения: требовательный рот то ласково и нежно ласкал ее, то становился твердым и жестким, добиваясь ответной реакции. Она поняла, что это восхитительно, когда тебя целует мужчина, знающий, что делает.

Было странно чувствовать удары его сердца возле собственного, как будто они бились как одно целое… так же, как его прерывистое дыхание отдавалось эхом в ее таком же. Когда он наконец отпустил ее губы, все еще удерживая спину на своей руке, она посмотрела на него затуманенным взором.

– Надеюсь, – попыталась она подражать той Лайзе, которая, по словам Тилли, будет смеяться даже на собственных похоронах, – вы получили стоимость сорока семи фунтов?

– Вполне, – прошептал он охрипшим голосом.

– Если бы я поверила вам, – согласилась Лайза, и голос прозвучал соблазняюще, хотя она намеревалась всего лишь подразнить его, – занялась бы таким бизнесом.

Торн резко поднял ее.

– Только в том случае, если он будет полностью моим, моя дорогая жена.

Неправильно истолковав и его слова, и сопровождавший их жест, Лайза с раскаянием посмотрела на мужа.

– Простите, не хотела напоминать о вашем… вашем… вашем…

– Можешь назвать это… моим несчастьем.

– Должно быть, очень трудно ограничиться поцелуями, когда вы…

– Да, но все равно нет причин просить прощения. Уж лучше я буду довольствоваться поцелуями, чем ничем.

– Простите. Боюсь, была ужасно глупой и бестактной, – снова принялась извиняться она. – Несмотря на мой опыт, я знаю не слишком много о мужчинах в этом плане.

– Ты! Опытная?! Что заставляет тебя так думать?

– Ну как же, – объяснила она с чувством собственного достоинства, – хотя и против моего желания, но двое мужчин занимались любовью со мной.

– Во-первых, те двое – не ожидал, кстати, такого от брата Джеймса – были просто самцами, а не мужчинами. Во-вторых, они не занимались с тобой любовью, а насиловали. И, в-третьих, из-за их грубого эгоизма они не только ничего не добавили к твоим знаниям, а наоборот, создали совершенно неправильное представление о том, какими могут – и должны! – быть отношения между мужчиной и женщиной. По твоему собственному признанию, время, которое они, вместе взятые, провели с тобой, не превышает шести минут, а этого недостаточно даже для поцелуев, касаний, ухаживаний и любовной игры, которые обязательно предшествуют половым отношениям.

Видя, что Лайза смотрит на него удивленными, широко открытыми глазами, Торн попробовал беззаботно рассмеяться.

– Прости долгую речь, моя дорогая. Хотелось, чтобы… если бы только мог…

Лайза взяла его руку в обе свои и крепко сжала ее.

– Простите, что напомнила о вашей утрате, – сказала она. – Не хотела причинить боль. Также хотела бы, – добавила она задумчиво, – узнать вас первым, до того, как…

– Не будем жаловаться, моя дорогая. – Он перевернул ее руку и прижался губами к ладони. – Как приятно целовать тебя.

– Очень, – искренне согласилась Лайза, снова поднимая к нему лицо.

Пальцем он нежно обвел вокруг ее рта. – На сегодняшнюю ночь, то есть на сегодняшнее утро достаточно, любовь моя. Это все, что могу вынести, не разразившись слезами сожаления, что было бы не по-мужски. Кроме того, дом скоро проснется, и надо вернуться в свою комнату. Но подожди, есть у тебя иголка для шитья?

– Иголка? Конечно, в ящике для рукоделия, но зачем…

– Принеси, пожалуйста.

Босиком, плотно закутавшись в шаль, она побежала, принесла иглу и испуганно вскрикнула, когда муж, кратко поблагодарив, взял ее и сильно воткнул в подушечку среднего пальца – появились яркие капли крови. Он отвернул покрывало и стряхнул их на белые простыни – этого показалось мало, – и выдавил еще несколько капель.

– Вот теперь достаточно, – через минуту объявил он с удовлетворением.

Лайза почувствовала себя униженной и, покраснев, отвернулась. Он подошел сзади и положил ей руки на плечи.

– Лайза, тебе нечего стыдиться, это делается для других. Как я уже говорил, да ты и сама знаешь, слуги будут сплетничать. Хочу, чтобы они говорили о моей леди только хорошее.

Повернувшись, она сильно прижалась к нему. Удивившись, он отдался ее пылкому объятию.

ГЛАВА 13

После первой брачной ночи они стали играть в карты почти ежедневно в одной из комнат, служившей одновременно столовой и гостиной.

Так как Лайза неоднократно напоминала Торну, что она дочь экономных голландских бюргеров, а не расточительных англичан, они снизили ставки в игре до шиллингов.

Она продолжала оплачивать проигрыши поцелуями, и ему оставалось только скептически закатывать глаза, когда она, сделав в очередной раз это заявление, краснела от смущения.

– Я рад, – прошептал Торн однажды вечером, когда пришел к ней в комнату, что уже вошло у них в привычку, для небольшого разговора и долгого прощального поцелуя, – что твоя бережливость не распространяется на это.

– На что? – спросила она мечтательно, с трудом отрываясь от его губ.

– На то, что мы делаем, моя радость.

Она удобно устроилась у него в руках, прижавшись еще крепче.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пробормотала она.