Сорвавшийся с цепи

- И какой вам прок от моей исповеди? На хлеб ее не намажешь, денег от этого у вас не прибавится и мир не станет чище. Вы просто любите издеваться над беспомощными людьми, вот что я вам скажу. А сознаваться в грехах их заставляете, чтобы не выглядеть в глазах друг друга конченными садистами и чтобы придать вашим пыткам хоть какой-то смысл. Только со мной вы ошиблись. Мне не в чем раскаиваться. Ни перед вами, ни перед кем бы то ни было. Я искупил свои грехи на пять жизней вперед, отсидев огромный срок за то, за что другого наверняка бы оправдали.

- Ну это мы еще поглядим, - пообещал Мизгирь, вставая с корточек. - Не желаешь каяться сегодня - пожелаешь завтра. Времени у нас в запасе хоть отбавляй.

И он, плюнув на прощание в яму, снова оставил пленника в одиночестве.

На самом деле времени у охотников было не слишком много. До прилета Горюева оставалась всего неделя. И когда он появится, будет уже неважно, сознается Папа Карло в грехах молодости или нет. Но даже если сознается, досрочно его из Гламурной ямы все равно не выпустят.

Никто Пахома в городе не искал, что тоже играло охотникам на руку. Вдобавок Кайзер пустил среди его бывших коллег слух, что тот задолжал чулымцам приличную сумму. Поэтому дорожники единодушно решили, что Чернобаев отказался платить по счету и задал деру, и больше про него не вспоминали.

Мизгирь тоже мог бы забыть о нем на всю оставшуюся неделю - иных забот хватало, - да только не получилось. Теперь пленника кормили раз в день и за ним приглядывали по очереди члены клуба. Но за три дня до визита Горюева Мизгирю неожиданно позвонил дежурящий на форпосте Кельдым. И сообщил, что «зверь» ведет себя странно - не иначе, у него помутился рассудок.

Чертыхнувшись, капитан был вынужден оставить дела и поехал выяснять, что там стряслось.

- И вот так - с самого утра, - пояснил Кельдым, когда они с капитаном подошли к яме. - Бодает стену, мычит и не отзывается.

Действительно, Папа Карло слез с покрышки и теперь стоял у стены по колено в нечистотах, упершись лбом в шершавый бетон. Но не молчал, как обычно, а что-то бубнил себе под нос. Что именно, было не разобрать. До стрельбанов долетало одно лишь мычание.

- Эй, Чернобаев! - окликнул его Мизгирь. - Ты меня слышишь, Чернобаев? Хватит валять дурака, пора обедать! Держи свой хлеб! Держи, кому говорю!

Но пленник не реагировал, хотя явно проголодался - со вчерашнего дня у него во рту не было ни крошки хлеба.

- Наверняка придуривается. Голодный псих от еды бы не отказался, - рассудил комвзвод, отведя Кельдыма от ямы.

- Если только псих не чокнулся именно на голодовке, - усомнился тот. - Сколько он так еще простоит? Рано или поздно уснет, ноги подкосятся, он упадет и захлебнется.

- Ладно, подожди до темноты, а потом свяжись со мной и доложи обстановку, - заключил Мизгирь. - Если ничего не изменится, привезу ребят, будем принимать меры.

Охотники допускали, что от долгого сидения в Гламурной яме у какого-нибудь «зверя» может поехать крыша, но пока с этим не сталкивались. Их обычные пленники через неделю заточения либо еще сильнее озлоблялись и дичали, либо становились покладистыми, но с ума не сходили. Все они были бандитами - людьми беспринципными, умеющими приспосабливаться к любым условиям и живучими как тараканы.

И Пахом до сей поры мало чем от них отличался. По крайней мере, когда Мизгирь разговаривал с ним в последний раз, то не заподозрил у него никаких психических сдвигов. Поэтому имел основания считать, что Чернобаев лишь прикидывается сумасшедшим. И прекратит это, когда устанет.

Но вечерние новости от Кельдыма не обнадеживали. Папа Карло продолжал бодать стену и мычать. Удивительно, как ему вообще удалось простоять в этой позе так долго. Рассчитывать на то, что он продержится еще и ночь, уже не приходилось.

Захватив с собой Боржоми, Горыныча, Заику и Ярило, Мизгирь вернулся на форпост, дабы помочь Кельдыму разобраться с этой внезапной проблемой.

Чернобаев не изменил позы, но теперь его плечи дрожали, а мычание стало прерывистым и тихим. Было видно, что он едва не падает с ног от голода и усталости. Вот только возвращаться на островок-покрышку он упрямо не желал.

- Кажется, и правда не симулирует, - заметил капитан, почесав макушку. - Надо вытащить его и дать отлежаться в сарае. А то, боюсь, к прилету босса Папа Карло или ноги протянет, или будет еле-еле ими передвигать, за что нас тоже по головке не погладят.

- А если он откажется вылезать из Гламурной ямы, что тогда? - спросил Ярило. - «Пушкой» ему теперь не пригрозишь - он же невменяемый.

- В кладовке валяются болотные сапоги и монтажный пояс.- сказал Мизгирь. - Обвяжем им «зверя» и вытянем наверх краном.

- И кто спустится в яму? - нахмурился Горыныч. - Кидаем жребий или как?

- Отставить жеребьевку. Я спущусь. - Комвзвод не стал перекладывать грязную работу на товарищей. - Я нашел этого «зверя», а значит мне за ним и нырять.