Сорвавшийся с цепи

Впрочем, кое-какое снисхождение к пленнику хозяева проявили. В самом центре ямы лежала большая тракторная покрышка, выступающая из жижи где-то на полметра. Она тоже была измазана нечистотами, но Старик узрел в ней настоящий спасительный остров. И, забравшись на нее, уселся так, чтобы не касаться ногами грязи, даром что те все равно промокли.

Старик продолжил было кричать, но вскоре умолк, побоявшись сорвать голос. Наверняка похитители его слышали. Но раз они не желали отвечать, значит, он мог орать хоть до посинения – никто ему не ответит. Поэтому оставалось лишь сидеть и надеяться на лучшее, как бы мерзко он себя здесь ни ощущал.

Потянулись долгие часы ожидания. Когда пленник уставал сидеть, он поднимался на ноги и либо топтался по покрышке, либо разминался приседаниями. Попробовал также улечься, но это было очень неудобно. Возможно, когда Старик устанет, все окажется наоборот, но у него еще оставались силы не падать и бодрствовать.

Иногда тишину нарушал плеск. Это из трубы в стене сливались нечистоты. Только по этому звуку Старик и определял: похитители не бросили его одного в глуши, а отсиживаются где-то поблизости, то и дело пользуясь туалетом. Их голосов он больше не слышал – надо полагать, они находились в доме и в это время уже спали.

Рассвет не принес Старику ни облегчения, ни новостей. Никто не пришел к нему с утренним приветом и даже на глаза не показался. Все, что он разглядел со дна, – это верхушки сухих деревьев и отвернутую от ямы стрелу маленького самодельного крана – того, на котором его сюда спустили.

Это уже выходило за всякие рамки. Зачем кому-то тратить время и силы на похищение человека, если о нем потом забывали? Пленник вновь начал кричать и браниться, понадеявшись, что разозлит похитителей и они снизойдут до разговора с ним. Но их на такую уловку было не купить. И Старик, все еще не желая сорвать голос, снова умолк несолоно хлебавши.

Вонь сводила его с ума, и привыкнуть к ней было нельзя. Отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, но для этого понадобился бы длинный шланг. Который надо было забросить наверх и которого у пленника не было. Поэтому он с жадностью ловил каждый ветерок, чьи порывы иногда достигали дна ямы. Вообще-то Старик ненавидел ветреную погоду. Но сегодня он ждал ее, поскольку лишь она могла хотя бы ненадолго спасти его от миазмов.

После полудня рядом с впавшим в сидячую полудрему Стариком плюхнулась литровая бутылка с водой. Но когда он, вскочив на ноги, заорал и замахал руками, наверху уже никого не было.

Плюнув от досады, он посмотрел на плавающую в жиже бутылку. Вылавливать ее оттуда, а тем более пить из нее не хотелось. Но жажда давала о себе знать, и Старик, подавив отвращение, воспользовался милостью похитителей. Разве что не стал прикладываться к горлышку, а вливал в себя воду, занеся начисто обтертую мешком бутылку над ртом.

К счастью, вода оказалась питьевой, а не набранной в ближайшей луже. Однако, помимо жажды, Старик начинал ощущать голод. Даже несмотря на то, что он находился в месте, способном надолго отбить аппетит. Как бы то ни было, пустой желудок здешние ароматы не волновали, и он требовал свое. И с каждым часом все настойчивее.

Но наступил день, за ним вечер, а кормить пленника никто не собирался. Замаявшись сидеть, теперь он был рад тому, что у него есть возможность прилечь, и ему было начхать на неудобства. Голова кружилась от голода и смрада, и сейчас Старика волновало одно – не упасть с островка в жижу. Не потому что он боялся испачкаться – это перестало заботить его еще ночью, – а из опасения утонуть. И неважно, что нечистот в яме было по колено. Для вконец измотанного человека этого хватит, чтобы захлебнуться во сне.

Спустя сутки пребывания в своей новой, куда более отвратительной тюрьме Старик понял, что это вовсе не тюрьма, а могила. Кто-то уготовил ему долгую мучительную смерть от удушья и голода, раз уж воду он все-таки получал. Вот только за какие грехи его казнили, хотелось бы знать?

Увы, задать этот вопрос было по-прежнему некому, а кричать в небо Старику надоело, ибо оно подавно не могло ему ответить…

Глава 12

Первый разговор с пленником состоялся через трое с половиной суток после того, как его бросили в Гламурную яму.

Поморив Папу Карло голодом, вонью и неизвестностью, Мизгирь явился проведать его с бутылкой воды и буханкой хлеба. Стерегущий форпост Хан доложил, что в последние сутки «зверь» уже не кричал и не требовал встречи с похитителями, а лежал на покрышке и таращился в небо немигающими глазами. Казалось, что старик даже не дышит. Если бы не его подрагивающая левая рука, он и вовсе сошел бы за мертвеца.

Мизгирь застал его в такой же позе. Но комвзвода явился к пленнику Гламурной ямы в открытую, и тот сразу вышел из прострации, принял сидячее положение и уставился на капитана мутным взором.

– Лови! – сказал Мизгирь. Затем показал пленнику буханку и кинул ее так, чтобы он ее поймал.