Сорвавшийся с цепи

Он подмигнул гостям, после чего достал из тумбы в столе бутылку водки и три стопки.

– В чем тот седой хмырь перед тобой провинился? – полюбопытствовал Мизгирь. – Ты орал на него так из-за каких-то двухсот юаней?

– Вообще-то из-за ста юаней, если быть точным, – ответил хозяин, разливая водку по стопкам. – Но там дело не в деньгах. Я нанял его для одной работенки и выплатил аванс, но он взбрыкнул и сбежал, бросив своего напарника. А сегодня притащился ко мне с извинениями и хотел вернуть аванс. В двойном размере – типа на тебе, Колян, компенсацию за неудобство.

– Как по мне, честный поступок, – пожал плечами Кайзер.

– Не честный, а трусливый, – возразил Колька. – Еще бы он не вернулся! Знал, что я его из-под земли достану, вот и явился с повинной. Ну давайте вздрогнем! Для начала – за нашу дружбу и взаимопонимание!

Пить за дружбу с бандитами Мизгирю претило, но отказываться он, разумеется, не стал. И они с Кайзером поддержали Чулыма, приняв на грудь по маленькой, раз на то пошло.

– М-м-м… – Колька поморщился, мотнул головой и, дождавшись, когда рюмки вернутся на стол, взялся наливать по второй. – А знаешь, что самое прикольное с этим хмырем? Он двадцать пять лет оттарабанил в Святом Остроге и только недавно откинулся. Четверть века, прикинь! Лихой бродяга был в молодости. Но, видать, сломали его там об колено, если он теперь от каждой тени в страхе шарахается. «Святые» это могут – сбивать с людей спесь и превращать их в тряпки.

– И за что его туда упекли, да еще на такой срок? – спросил Мизгирь.

– Когда я чалился в Остроге, никто этого толком уже не помнил. Дерюжные в Погорельске черт знает с каких времен окопались, а старик сел задолго до их появления. В те годы здесь делами ворочал… как же его… Лопата, кажется. На него этот бродяга работал. И знатно покуролесил, если столько впаяли. Весь букет, похоже, сорвал. Мокруха – это точно, зуб даю. Изнасилование и грабеж – тоже наверняка. А если прикинуть, что после войны никто уже расследования толком не вел, можно лишь гадать, какой за ним тянется хвост неучтенных грехов.

– И как звать этого человека со шрамом?

– А тебе-то зачем?

– Просто любопытно. Работает у меня на буровой кладовщик, из местных. Деду лет за семьдесят, но память еще твердая. Как выпьет, любит о былых временах потрепаться. Хочу поспрашивать у него насчет твоего должника. Если этот седой в молодости так круто бедокурил, старожилы его, небось, помнят.

– Тебе нужно его настоящее имя? Мне оно неизвестно. В Остроге этого сидельца называли Папа Карло – за то, что днями напролет работал в столярном цеху и постоянно со стружками в волосах ходил. Кирюхе Дубаю он вчера представился Генкой. Бьюсь об заклад, что соврал. Могу лишь сказать, что работает он в дорожной службе, шоссе после землетрясений чинит. Там-то его точно знают под настоящим именем… Ну давайте, стрельбаны, еще разок вздрогнем. Не чокаясь – помянем вашего братана, мир его праху…

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Мизгирь Кайзера, когда они, забрав оставшиеся деньги, вернулись в машину и покатили к гробовщику.

– Если ты имеешь в виду Папу Карло – то да, – признался замкомвзвода. – Это ведь наш шанс, верно? Махровый преступник, на котором пробу ставить негде, и вдобавок не из бригады Чулыма.

– Он больше не преступник. Он свое отсидел, – уточнил капитан.

– Да будет тебе, командир! – Кайзер фыркнул. – Скажи это родственникам его жертв, если однажды их встретишь. Сколько народу он отправил в могилы и сколько наплодил вдов и сирот? А что получил в отместку? Четверть века жил на всем готовеньком, не голодал, каждый день получал пайку и коротал время, строгая дощечки в свое удовольствие. Да и сегодня живет припеваючи – знаю я этих дорожников. Зашибают, конечно, мало и пашут с утра до вечера, но одному, без жены и детей, на их зарплату можно прожить.

– Так-то оно так. – Мизгирь покачал головой. – И все равно мне слегка не по себе. Если когда-то Папа Карло был бандитом, то сегодня он – простой работяга, вроде тех, что горбатятся на буровых. Ты слышал: Чулым дал ему работу, а он испугался и сбежал. Так, по-твоему, поступают бандиты?

– Брось его в Гламурную яму и посмотри, что он запоет. Яма – она как сыворотка правды. Всех на чистую воду выводит, несмотря на то, что в ней самой дерьма по колено.

– Похоже, у нас и впрямь нет иного выхода, – ответил Мизгирь. – Но если вдруг он убедит нас оставить его в живых…

– Если случится чудо, ты хотел сказать? – перебил его зам.

– Да. Если вдруг случится такое чудо, – с неохотой подтвердил комвзвода, – что тогда нам делать? Мы же еще никого не отпускали живым.

– В такой маловероятной ситуации придется Папу Карло хорошенько запугать, чтобы держал язык за зубами, – заключил Кайзер. – Что, я уверен, будет несложно, ведь он уже до смерти запуган, если верить Чулыму.

– Я не стал бы верить Чулыму ни в чем, мало ли что он расплатился с долгами, – возразил Мизгирь. – Но из-за отсутствия других кандидатов на встречу с Горюевым придется заняться этим. Если, конечно, в ближайшие дни нам не подвернется вариант получше.