Сорвавшийся с цепи

— Не будем. И так задержались дольше, чем нужно, — проворчал Мизгирь. Затем передал деньги Кайзеру, подошел к сооруженным из разбитого стола носилкам, на которые уложили тело Малахая, и сам взялся за одну из ручек.

— Выходим через задний двор, — распорядился он. — Маски не снимать, на свет не высовываться. И следите, чтобы за нами не увязался какой-нибудь любопытный.

— Пускай только увяжется, — ответил Кайзер. — Если не дурак, сам поймет, что сглупил, и отстанет. Ну а если дурак, туда ему и дорога. Патроны у меня еще есть…

Глава 9

— Здорово, бродяга! Ты прямо минута в минуту, — подал голос водитель. Он стоял и курил возле «донгфенга», поджидающего Старика у складов «Турбо Ойл». — Это хорошо. Не люблю тех, кто опаздывает.

— Мне велели прийти ровно в час ночи, вот я и пришел, — отозвался Старик. — А где мой напарник?

— Прямо перед тобой. Вдвоем будем пупки надрывать. Кроме нас больше никого нет.

— Добро, пусть так. — Старик пригляделся к водителю и узнал в нем одного из «быков», что сопровождали Чулыма в том проулке. Странно, что Старика не представили будущему напарнику еще там. Ну да бог с ним. Возможно, колькины планы успели измениться, и этот громила тогда еще не знал, чем ему предстоит заниматься ночью.

— Тебя как звать-то? — спросил он, пуская из ноздрей сигаретный дым.

— Генка, — соврал Старик. Все равно это был первый и последний раз, когда он работал на Чулыма. Заводить среди его «быков» знакомых он не собирался.

— А я — Кирюха, — представился в ответ водила. — Но пацаны меня Дубаем кличут.

— В честь города, что ли? — спросил мнимый Генка, стремясь выглядеть дружелюбным.

— Ага, — подтвердил Кирюха. — У меня троюродный брат Серега в Дубае обосновался. Вот я пацанам все уши и прожужжал, что тоже когда-нибудь туда уеду. Бабок только подниму, чтобы там перекантоваться, пока связями не обзаведусь и дело свое не раскручу.

— Так в Дубае же круглый год адское пекло. И цены, небось, дикие, — заметил Старик, читавший про Арабские Эмираты в старом туристическом журнале.

— Ничего, брат обвык, и я обвыкну. Чем я хуже него? — Кирюха плюнул на окурок и щелчком отбросил тот в сторону.

— Тебе виднее, — ответил Старик. — В любом случае тепло и солнце — это не здешние сырость и холодрыга.

— А я о чем толкую!

Прежде чем водиле пришла эсэмэска с приказом ехать к месту погрузки, прошло минут сорок. Нашедший уши, которые он еще не прожужжал своим Дубаем, Кирюха без умолку болтал о городе своей мечты. Старик чуял, что многое из того, о чем трепал чулымец — вранье или пересказанные с чужих слов байки. Но говорить об этом Кирюхе не стал. Чем больше тот молол языком, тем меньше интересовался своим напарником. И «Генку» это вполне устраивало.

Старик считал, что они поедут за город — возможно, на одну из буровых или ТЭЦ, — но Дубай вырулил на шоссе и повел машину обратно в Погорельск. Впрочем, не доезжая до города, Кирюха вновь свернул на окольную дорогу и покатил по задворкам. Зачем, Старик не интересовался. Нужные Чулыму мешки могли храниться где угодно, хоть в чистом поле.

Однако едва напарники отъехали от шоссе, как до них донеслась стрельба. И не откуда-то с окраины, а прямо из центра Погорельска. Разве что выстрелы звучали приглушенно. Так, словно перестрелка шла не на улице, а в доме. Зато из какого только оружия там не палили! Автоматные очереди, бабаханье дробовиков, хлопки пистолетов — настоящая война, что обещала взбудоражить весь город. Кроме, пожалуй, упившихся вдрызг горожан, которых было и пушкой не разбудить.

— Ого! — воскликнул Кирюха, остановив «донгфенг», но не заглушив двигатель. — Вот это шмаляют! На петькиных похоронах и то такой стрельбы не было.

— Что там происходит? — полюбопытствовал Старик. — Еще один поминальный салют, что ли?

— Можно и так сказать, — ответил Дубай. — Только поминают уже не Петьку.

— А кого?

— Потерпи, скоро узнаешь. — Кирюха подмигнул Старику, и тот понял: напарник в курсе, кто и с кем ведет в Погорельске войну. А также понял, что их работа имеет к ней отношение.

У Старика вновь тревожно засосало под ложечкой.

Пальба длилась минут двадцать. Но когда она стихла, грузовик все еще стоял на месте. Старик догадывался, почему: держа телефон в руке, Дубай ждал новую эсэмэску. И при этом нервничал, барабаня пальцами по рулю и жадно затягиваясь сигаретой. Не иначе, приказ мог и не поступить. Чему Старик обрадовался бы, но Кирюху такой расклад, несомненно, огорчил бы.

— Ну давай же! Давай! Ну же! — цедил он сквозь зубы, посматривая туда, откуда гремели выстрелы. Его нервозность заражала напарника, который и без того был напряжен. Но Старик держал себя в руках, пускай все больше сомневался, что Чулым сказал ему правду о ночном калыме.

Опасения Дубая не подтвердились. Наконец телефон у него руке звякнул и он, прочтя сообщение, сразу повеселел.

— Ну все, Генка — теперь мы короли! — объявил чулымец, включая первую передачу и трогаясь с места. — Дело сделано, Погорельск — наш! И-эх, заживем!