Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Есть в тех ежедневных докладах генерала К.Ф. Телегина генералу И.В. Шикину, обширная запись которых тоже хранится в Национально архиве Республики Беларусь, и еще один красноречивый эпизод. Он свидетельствует, что с уменьшением шансов на успех Варшавского восстания стали теплеть связи повстанцев с теми, против кого они начали бои с надеждой освободить польскую столицу до вступления соединений Красной армии. Со ссылкой на показания поручика с псевдонимом Меч генерал К.Ф. Телегин сообщал, что «уже начиная с 27.9 (27 сентября. — Я.А.) замечалось, что АК установила хорошие отношения с немцами». Оказывается, «на целом ряде участков (ул. Крулевска, Шопена, Сьнядэцкой, Почтовый вокзал) во время завтрака у немцев АК прекращала огонь… Немцы не обстреливали патрулей АК на ул. Крулевска во время смены, хотя не могли их не видеть». Случались и непосредственные контакты повстанцев с теми, против кого они начинали бои. Тот же поручик Меч рассказал, что «на почтовый вокзал 26–27.9 (26–27 сентября. — Я.А.) явилась делегация немцев (несколько офицеров с белыми флажками). Состоялся совместный ужин офицеров немецкой армии с офицерами АК. Во время ужина делегация вела с офицерами АК переговоры. На следующий день делегация АК прибыла с визитом в расположение немцев». Получается, что показатель соотношения любви к себе и ненависти кВостоку продолжал определять поведенческую линию и в условиях смертельной опасности…

Post Scriptum

В мае 1922 года варшавский журнал «Mysl Polska» опубликовал результаты исследования, проведенного в рамках проекта «Democracy Perception Index» в 52 странах Европы, Азии и обеих Америк — Северной и Южной. Они засвидетельствовали, что поляки находятся на самом острие антироссийских настроений — на первом месте. Из числа опрошенных обитателей Речи Посполитой 87 процентов заявили о своем негативном отношении к России. Полученные данные не стали большой новостью ни для мира, ни для самих поляков, которые и прежде стояли на первой ступеньке такого «пьедестала», однако в последние годы эта цифра все-таки значительно подскочила. Польский дипломат и публицист Петр Сквециньский объясняет причины столь откровенных и столь обширных антирусских фобий у поляков историческими обидами и даже явной ревностью своих соотечественников к большому восточному соседу. Еще в сентябре 2008 года в статье под примечательным названием «Комплекс России» он отметил, что «поляки — и это у нас из всех пор исходит — не в состоянии смириться с тем, что в XVII веке они потеряли (а Россия приобрела) положение сверхдержавы». Потеряли же те, уточним специально, кто давно видит себя ведущей нацией — вершиной вершин — в Европе, что подчеркивал и польский академик Януш Тазбир.

Как ни странно, Петр Сквециньский, обозначив польский «Комплекс России», не попытался вникнуть сам и пояснить другим, почему у шляхты, считающих себя высшей расой в Европе, давным-давно грезящей о Польше «от моря до моря», ничего с такой мечтой не получилось, а москали, на которых она взирает свысока, создали государство даже не от моря до моря, а «от океанов до океанов». Зато вполне откровенно высказался он о другом, надо полагать, более всего довлеющем в настроениях его соотечественников. По его словам, нынешние польские представления о России «пронизаны не только лицемерием и враждебностью, но и чувством превосходства». Притом «превосходства цивилизационного… если не расового». О том, что поляк должен презирать русских, самому автору было «сообщено впервые, когда мне было 14 лет». То, что именно русские построили самое обширное в мире государство, земляки Петра Сквециньского считают несправедливостью, следствием случая, который «можно — в благоприятных условиях — исправить». Однако надежда на желаемое «исправление» отдаляется тем, что им даже «невозможно представить такую Россию, на существование которой многие поляки великодушно дали бы согласие». Единственным решением российского правительства, «которое могло бы удовлетворить поляков, было бы заявление о прекращении существования собственного государства и призыв соотечественников к массовому самоубийству. Тогда на Висле все были бы довольны». От плана «Ост», скажем так, подобное ожидание отличается лишь своего рода «экономичностью»: мол, пусть москали сами на себя наложат руки.