Сосед по парте

Утром, о том, что произошло ночью, мы не вспоминали. На мне оказалась футболка Градова, которую я тихонько отнес и положил на его постель.

Я объясняюсь с Мартой и прихожу в себя

В субботу карантин или что-то там еще в больнице отменили, и мы встретились с мамой в ее отделении. Она выглядела немного усталой, но во всем остальном ничего в ней не изменилось. Градов дал нам наговориться, и сам держался немного поодаль. Я рассказал маме всякие мелкие подробности о школе и наших домашних делах, о заплывах в одежде на зачетное время в бассейне у Симыча, передал приветы от соседей и пакет со всем, о чем она просила по телефону. Потом мама сообщила нам с Градовым, что обследования продлятся еще неделю, а там видно будет. Я хотел спросить, что именно «будет видно». Но тут пришла Марта. Вернее «Декабрина». От нее так и веяло морозом. Градов уступил ей стул и исчез в коридоре, на что Марта не обратила никакого внимания. Со мной она обращалась не столько холодно, сколько официально. И я чувствовал себя ужасно. Когда пришло время расставаться, Марта ушла первой. Градов просил меня подождать его у входа, и мне довольно долго пришлось зябнуть, прячась от косых струй дождя под козырьком.

Вечером Градов долго говорил по телефону с разными людьми, с кем-то спорил, кого-то уговаривал. Я тоже пообщался с Шишкаревым, посидел в чате с Димкой и Алисой, своими друзьями из Питера и Екатеринбурга, потом немного поиграл.

После ужина Градов пришел ко мне в комнату и сказал:

— Кит! (Это он уже второй раз так ко мне обратился) — Мне кажется, тебе было сегодня неуютно с маминой заведующей. Чувствуешь себя виноватым?

— Типа того…

— У меня завтра в том районе деловая встреча. Хочешь, поедем вместе? Ты — к ней в гости, а я по своим делам. Если останешься на ночь, приедешь с ней утром, а если нет — позвонишь мне, и мы вместе вернемся.

Я немного растерялся.

— А если они так обиделись, что не захотят меня видеть?

— Так что же, ты так и будешь сидеть, переживать и при каждой встрече не знать, куда глаза деть? Ты же свое отношение к этим людям не поменял?

— Нет, конечно.

— Ну, и дай им это понять. Давай, думай.

Я долго терзался сомнениями, все представлял себе, как дядя Миша откроет дверь, какое у него будет лицо, что он скажет… Заснул, так ничего и не решив. Но когда утром встал, то уже понимал, долго так терзаться не смогу, лучше, как Леша сказал, поехать… Тут я мысленно осекся… впервые я хотя бы и про себя я назвал Градова «Лёшей»!

* * *

Дядя Миша встретил меня так, как будто ничего не произошло. В его комнате папки и книги с закладками, как обычно, грудой лежали на старинном столе, и потому готовить алгебру мне пришлось на кухне. В холодильнике не оказалось для меня, как в прошлый раз, ни мороженого, ни особых пирожных. Марта не звонила домой с работы каждый час. Я просто вписался в их жизнь, и так приятно было чувствовать, что мне, как и раньше, здесь рады.

Я провел у Марты все воскресенье, и приехал с ней прямо в школу к первому уроку в понедельник.

Неприятное событие в подъезде

Началась новая неделя нашей с Градовым… Алексеем… жизни. Слова мамы, «а там видно будет», уже не тревожили меня, как в первый день. Мамин голос в трубке звучал, как обычно, Градов тоже разговаривал с ней спокойно, дверей от меня не закрывал. И тут в нашем подъезде случилось неприятное событие.

В квартиру, где жила тетя Наташа с Оксаной и Джамилей, пришел участковый. Проверил у них документы, а потом за закрытыми дверями вел переговоры с Варварой-Грозой. После этого Варвара поднялась к Доре, в результате чего тетя Галя-французская отпаивала мадам Свижскую каким-то успокоительным отваром.

И в тот же день, когда я возвращался из школы, к нашему подъезду подлетела машина с голубыми полосками и надписью «Охрана». Из нее выскочил трое вооруженных мужиков в касках, бронежилетах и рванули на третий этаж. Но тревога оказалась ложной. Они, как и участковый, встретились со старшей по подъезду и укатили. В квартире на третьем этаже, над «вдовой Куркиной», никто не жил. Хозяйка её в ожидании скорого переезда, уехала к дочке, а квартиру поставила на охрану.

Весь подъезд переполошился. В квартире на первом этаже побывала Галя-черненькая. Узнала, что Оксане предписано немедленно возвратиться в свою страну, а Джамиле и тете Наташе принести какие-то справки. Что касается мужчин восточного типа, о которых участковый расспрашивал Варвару, то ими были два взрослых сына Доры. Они жили с отцом в Болгарии, но сохранили прописку у матери и приезжали повидаться с мамой и бабушкой. От них тоже потребовались какие-то новые бумаги. Обо всем этом мне рассказала Дора и прибавила, что участкового привел в наш подъезд донос «вдовы Куркиной», а тревога из-за квартиры на третьем этаже — это, наверное, «сбой в системе», а может и тут вдова руку приложила.

Вечером того же дня я зашел к тете Гале-французской, чтобы взять для мамы какой-то нужный ей крем. Они были у нас в подъезде на особом положении: тетя Галя и Симон Александрович.