Сосед по парте

Сближения и расхождения

Лёша спал не на мамином диване, а на раскладном кресле, которое стояло вплотную к стене, за которой была моя постель. А у меня над головой висело полутораметровое изображение Чубаки и Соло. Эти картинки мы раздобыли на выставке Полиграфмаш, где дежурила Родькина мама, тетя Люся. Небольшие картинки R2-D2 — были у нас всех, Бена Кеноби и Три-Пи-О — только у Родьки, зато у Ванды оказалась целая армия плюшевых мишек.

Раньше все эти картинки помогали мне при всяких школьных передрягах. Посмотрю на них и чувствую рядом с собой и Соло, и Чубаку, и мне спокойно. А потом, когда случилась настоящая беда, я вообще перестал их замечать. Но с того дня, вернее ночи, когда со мной приключилась позорная истерика, и я стал все чаще называть про себя Градова «Лешей», они опять «вышли из сумрака». Надо сказать, что отношение Марты к «соседу по парте» тоже стало постепенно меняться. В эту неделю они два раза вместе ездили в больницу в неурочное время, как я догадался, чтобы встретиться с маминым врачом. В последний раз я застал их вместе, когда пришел из школы, а Марта и Градов пили чай на кухне. Сразу было видно, что они уже подружились. Меня, правда, немного удивило, что «железная Марта» выглядела растерянной.

* * *

Конечно, дом без мамы перестал быть для меня убежищем от всех бед, но теперь, хотя бы какими-то своими переживаниями я мог делиться в нем с другим человеком.

Зато в школе начались неприятности. И начались они из-за Ванды. В школу мы по-прежнему ходили вместе, но вот после занятий Ванда исчезала в неизвестном направлении. Поскольку в музыкалке часто бывали всякие мероприятия, мы с Шишкаревым не заморачивались этой проблемой. У каждого должно быть личное пространство, куда вход без спросу запрещен. Шишкарев изучал способность целлофана пропускать не только молекулы воды, но и красителя. Мастерил дома какие-то целлофановые мешочки, наливал в стаканы и банки растворы красок разной концентрации и вел себя не лучше «безумного профессора Николя». Я занимался своими домашними проблемами. Таким образом, на несколько необычное поведение Ванды мы внимания не обращали. Но, наконец, я заметил, что ее имя что-то слишком часто звучит, когда девицы типа Вощаковой кучкуются на перемене. При этом обязательно упоминали восьмой-«а» или Марка Загорского. Это наша школьная знаменитость. Он учится с Вишневской в одной музыкальной школе и виртуозно играет на мандолине. Я впервые обратил внимание на этот инструмент, когда слушал прикольную песню черепахи Тортиллы из фильма. Спросил маму, на чём ей аккомпанируют, и мама сказала, что это играют на мандолине. Она похожа на половинку груши с хвостиком, на которую натянуты струны. Играют обычно не пальцами, а с помощью маленькой пластинки-медиатора. Есть мандолины, которые изготавливал Страдивари.

Загорского раньше все знали как Марика, но в последнее время он требует от своих почитателей называть его Марком. Вот уж кто никогда не появлялся без галстука-бабочки! Их у него была, наверное, целая «стая», только не «легкая». Мне, конечно, не было бы до него никакого дела, но несколькими днями раньше я с парнями из их класса стоял в очереди за какими-то булочками, и услыхал, как эта знаменитость сказала:

— Девки с высоким интеллектом поддаются дрессировке еще лучше.

Когда я слышу такие гадости, то если они не задевают лично меня или моих друзей, я умею сдерживаться и не храню их в памяти. Но в этот раз я насторожился и после уроков попробовал задержать Ванду и спросить, что за дела заставляют ее каждый раз избегать нас с Шишкаревым после школы. Но она отмахнулась и умчалась куда-то на верхние этажи. Тогда я решил дождаться ее в школьном дворе. Шишкареву это показалось чистой воды блажью, и он потопал домой к своему целлофану.

Ждать мне пришлось довольно долго, но, наконец, появилась радостная Вишневская, а рядом с ней эта гадюка с бантиком. И, представьте, он шел, о чем-то рассказывая и размахивая руками, а Ванда тащила его рюкзак! На некотором расстоянии от них толкались парни из восьмого и откровенно ржали над Вишневской, но она этого не замечала. И я понял, о ком шла речь в буфете! Так вот, ни минуты не колеблясь, я подбежал к ним, выхватил рюкзак из рук Ванды и швырнул его под ноги солисту на щипковом инструменте. Вишневская, естественно, стала отпихивать меня в сторону, полагая, что я собираюсь врезать Марку по роже. И я бы врезал, но между нами встал здоровый бугай из восьмого. В общем, я загремел! Оттащили меня, а Ванда, ничего так и не поняв, понеслась куда-то за солистом. Но рюкзак свой Марк САМ нес!