Сосед сверху, сосед снизу

— Папа, папочка! — по-шведски взвизгивает Юна, как бы сказала моя матушка «на всю ивановскую», выпрыгивает из своей бадейки и летит босиком навстречу появившемуся во внутреннем дворике винодельни Эмилю. 

Честно говоря, я с трудом удерживаюсь, чтобы не поступить следуя её тлетворному примеру.

Три недели уже его не видела. Командировки, чтоб их! Паршиво быть женой важного человека. Особенно, человека, который развивает семейный бизнес в чужой стране.

— Соскучился, гризли, — ворчит Эрик, — на два дня раньше прилетел. 

— Не ревнуй, — я трусь щекой о его небритую скулу, — я тебя люблю. Ты — мое небо. Помнишь?

— Люблю, когда ты это повторяешь, — Эрик фыркает и целует меня в подбородок, — беги к нему. Знаю, ты соскучилась.

Я легко соскакиваю на землю из бадьи с виноградом, оборачиваюсь и показываю Змею язык.

— А я знаю, что ты тоже, — шепотом комментирую я, так, чтобы услышал только он. 

От этого намека в глазах Змея поплескивается темная страсть. Да, я как всегда угадала. Эти три недели мы были вдвоем. И некая часть души Эрика оставалась некормленной. Все-таки они у меня оба извращенцы. Мне под стать. 

Так, все, быстрей к Эмилю… Мой драгоценный второй муж уже слишком долго меня не обнимал. И не поднимал на руки. Он это умеет — в его руках я чувствую себя легче перышка.

Эпилог 2. Ночь

Мимо детских комнат прохожу на цыпочках. Буквально тенью, чтобы ни одна половица не скрипнула под моими ногами. Я там уже всех поцеловала на ночь, а испокон повелось, что мальчики сами укладывают мелких.

Слушаю, как Эрик разыгрывает для Мари Красную Шапочку в лицах — с рычанием волка, с героическим размахиванием стула вместо топора охотника…

Так этого папочку можно не ждать в ближайшее время. У него опять шило в ягодице засвербело. Нет, я не против — тем более, что Машка восторженно пищит.

Черт, а я-то думала, почему девчонки предпочитают именно Эрика в качестве вечернего книгочея. Нет, Юнка папу ни на кого не променяет, но если выбирать между мной и дядей Эриком...

Такая мелкая, а уже завела себе фаворита! А Змей и рад стараться. 

В комнате Юны спокойнее, по крайней мере, чтобы услышать спокойный голос Эмиля читающего дочери приключения Муми-троллей, мне приходится напрячь слух.

Да, тут больше шансов дождаться.

Я замираю у двери спальни, слушая Эмиля и прикрывая глаза. Его голос — как морской прибой, растворяет захлестывающие меня проблемы. Как же я соскучилась… Две недели без него.

Каждый раз когда кто-то из них уезжает — это как маленькая смерть. Не могу. Не хочу без них. Без любого из обоих. 

Движение воздуха проходится по моему лицу нежным прикосновением. Я распахиваю глаза и практически с размаха окунаюсь в прозрачные, бездонные озера глаз Эмиля. Не я одна прокачала навык беззвучной поступи… 

— Мышка, — на пределе шепотота, и тем не менее так хищно, что у меня начинают вставать дыбом волоски на спине. 

Эмиль падает на меня с беспощадностью водопада, припечатывая к стене за моей спиной и беря мой рот агрессивным штурмом.

Это не мужчина, это смерть. Моя личная, маленькая смерть. Стремящаяся сделать из меня узорчик для этих светлых обоев.

Тискаться и целоваться в трех шагах от детской — то еще адреналиновое развлечение. Стоишь себе и думаешь, что сейчас раздастся волшебное топ-топ-топ, и «Папочка, ты что, маму съесть собираешься?»

Хотя если бы он и собрался — я была бы очень даже не против. 

Сердце всегда взрывается жаром, когда он рядом.

Жесткие руки скользят по бедрам, пока прикрытой мягкой тканью моего халата.  Я всегда удивлялась, как именно он при всей его мягкости и терпимости умудряется быть таким железобетонным и несгибаемым.

Он сам заставляет меня обвить его ногу своей. А потом и вовсе подхватывает меня под задницу, увлекая в путешествие до спальни.

— Эй, я не высушила голову, — я смеюсь, когда Эмиль падает со мной на кровать.

— Плевать!

Один его поцелуй в сгиб шеи и я уже с ним согласна. Плевать. Плевать на мокрые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Мой муж меня хочет. Чего еще мне надо?

Я знаю, чего...

Торопливых ладоней, снимающих с меня халат и любовно оглаживающих атласный шелк поддетой под неё комбинации. 

Мягких, пьянящих губ, прожигающих меня насквозь каждым прикосновением. 

Тяжелого тела на мне, твердого везде, и в самом важном месте — ну кто бы сомневался.  

Чтобы закончилось дыхание, лишь бы в его руках... 

— Мышонок, мой мышонок, — Эмиль касается моей кожи губами, каждым алчным поцелуем клеймя меня собой, — моя волшебная фея. Как же ты сладко пахнешь… 

Он шепчет еще что-то, а его руки знают свое дело. Лаская. Возбуждая. Подготовливая. 

Никогда не умела определять, какое из двух желаний одолевает меня сильнее. Кто именно прочнее срывает мне крышу, кто заставляет мое сердце биться сильнее. Каждый раз, любому из них я отдаюсь целиком. С каждым из них по отдельности я счастлива, и счастливее я могу быть только в одном случае…

— Ну как всегда, — смех Змея от двери спальни заставляет нас двоих замереть застигнутыми на месте совершения преступления, — Гризли, тебе не стыдно начинать без меня?

— Нет.